Читать книгу - "Разбой - Петр Воробьев"

– Если бы, – чело мистагога прорезала складка. – Тому полторы дюжины лет, если не больше, мы испытывали на Уседоме неодимово-гранатовый лучемёт со спиральной накачкой. Схема накачки, кстати, твоего отца наработка. Длину волны уполовинивали сегнетоэлектриком[238], чтоб работал на второй гармонике. Куда отсвечивает длинная волна, не проследили, деревья подожгли, зверей да птиц ослепили. Кудесник, что был хранителем Креслинского леса, на нас виру наложил – каждому, кто участвовал в испытании, взять покалеченную зверюшку или птицу, и за ней ходить, пока не помрёт. Сеймур филина палёного получил, а мне вот волчица досталась.

Мистагог выудил из миски ещё одну колбаску и вернул трезубец Меттхильд, вновь положив еду на ладонь левой руки. Сожрав угощение, Гроа благодарно лизнула старца, тот принялся чесать ей загривок.

– Самбор, вот ещё про что вспомним. Едва тинг разойдётся, в тот же вечер свои листы непотребные с отпечатками от кружек и винными пятнами перепишешь набело, а наутро же отправишь в «Радения софистов филофизических мистерий».

– Может, подождёт? Хоть до новой луны?

– Кто знает, куда ещё ты влезешь до новой луны. Знание только тогда в безопасности, когда оттиск лежит в каждом мистерионе и в каждой библиотеке! Наутро после тинга! Так?

– Так, учитель! – ответил поморянин скорее обречённо, нежели со рвением.

Окончательно осчастливив креслинскую волчицу лаской, мистагог потрепал ей уши, утёр руки влажным рушничком с подноса, и поправил очки, сдвинув дужку между стёклами на самый кончик носа. Затем мудрец оглядел пеплинскую парочку, словно видя обоих первый раз в жизни, и осведомился:

– Чада мои, и это ваш выбор платья для тинга?

Сперва Вамба, отвлечённый сложностью вкуса лососины с подливой, не понял сомнения в голосе мудреца. Если прикинуть только на вес, на расшивку одежд поморян пошло никак не менее марки самоцветов (и вдвое против того в драгоценных металлах!).

– Ещё шубка, если будет холодно, – сказала Меттхильд. – Самбор подарил, из настоящей тануки, а ворот – винландский лютоволк!

Поволян улыбнулся и покачал головой:

– Красный кунтыш и Мествинов охабень с колошенским шлемом здесь на борту, я надеюсь?

– Так, взяли, – подтвердил Самбор. – На случай чего.

– А ну, переодеваемся! – приказал мистагог, нажимая длинным костлявым пальцем на поршень в стеклянном цилиндре.

– Но мне говорили, охабень сидит искоряченно и мужеподобно? – удивилась мечница.

– В кунтыше прореха от пули, один рукав обожжён, другой разрублен до титана, – начал перечислять её супруг.

– Именно! Золотым шитьём, аксамитом, горностаем, или даже танукой тинг в Кильде не удивишь, – мистагог поболтал в воздухе разлохмаченным концом верёвки, служившей ему поясом. – Зато стоит вещественно напомнить, кто разбойничьи вертолёты и аэронаосы сбивает, и на чью милость боргундские отроки сдались!

– Дело! – Самбор хлопнул себя по колену, крутанул ус, вскочил, и восторженно-хищно глянул на Меттхильд. – Пошли переодеваться! Кстати, ещё полчаса у нас есть?

Мечник и мечница с поклонами удалились, прихватив с собой две кружки ергача и колбасу. Поволян проводил их поспешные (в рвении использовать последние полчаса перед посадкой на что-то более занимательное, чем просто переодевание, не иначе!) шаги проницательно-серым взглядом, налил в чашу чимар, втянул узким длинным носом струйку терпкого пара, и продолжил:

– Мы, учёные, часто забываем, что не всякий смертный воспитан всё кругом воспринимать пытливо, но беспристрастно. Не место космическому логосу там, где правит пафос, и нечего прибегать к логике, когда надо звать к чувствам. И, если хочешь смертных в чём-то убедить, над собственным образом тоже надо работать…

Тут Вамба обратил внимание, что сам мистагог был не только подпоясан пенькой, но и одет в свиту из грубой желтоватой шерсти, а обут в сыромятные постолы[239]на босу ногу. Его единственной данью роскоши и современности был перекинутый на тонком ремешке через плечо многозарядный дальномерный фотокитон лещинской работы. Мудрец одобрительно глянул на Каю поверх очков, прежде чем завершить своё рассужение:

– …Даже когда ты молод и прекрасен. Вот у вас двоих об этом понятие есть. Сразу видно винландского гутана и дочь тиванского вождя.

Вамба хотел честно объяснить, что длинная чёрная туника и угольно-серый чешуйчатый панцирь, при жизни принадлежавший оплофору[240]– просто его единственная приличная справа, но старец внезапно погрузился в раздумье, забыв про чимар и направив глаза в неведомую даль (никак не ближе, чем в нескольких световых годах за северным окоёмом!).

– Рагаллайг и те, кто за ним – проблема, – наконец сказал мистагог.

– Не мы одни перед тингом стратегию строим, они, поди, тоже, – осмелился вставить Вамба.

– Верно. Только они сговариваются в прокуренном подвале корчмы за уисгебой, а мы – за чимаром в библиотеке аэронаоса. Наш сговор выше полетит, хоть Рагаллайг и проблема. Вот Сеймур – это вдвое проблема. Самбор сказал бы, выходит задача про козу, волка, и капусту. Как сделать, чтоб он и с нами работал, и с сатисскими эргастериями не цапался? Разве что назначить его главой строительства? Да и лучше Сеймурова прихвостня Психофоро по сверхпроводящим магнитам никого не сыскать, только вот говорят…

Поволян снова замолчал.

– Что говорят? – спросила Кая.

– Нет, – мистагог покачал головой. – Не верю. Забудем. Да, Сеймура головой. Скажем: «Не дело такому великому мужу, как ты, тратить время на всяких подрядчиков»! И кого-нибудь пообходительнее найдём ему в заместители, чтоб с Ладомиром не напрямую. Хоть Аркила из Короцка.

Старец вспомнил про чашу с чимаром, осторожно отхлебнув.

– Поволян мистагог, я знала, чем ты в теории с практикой велик, но что и в политике искусен, не догадывалась! – в голосе Каи слились уважение и почему-то досада. – Кабы ты перед тем сходом поговорил с отцом да с Фейнодоксо, может, Ариамиров бунт предотвратили бы!

Поволян покачал головой:

– Если что Фейнодоксо застало врасплох, вероятно, того и я бы не предотвратил. Без хитрости и навыка в управлении мистагогом станешь не более, чем без грамотности или умения обращаться с оружием. Говорят даже, что нет хитрозадее и беспощаднее политики, чем в академии, потому что и ставок ниже нигде нет.

– Несправедливо говорят! Завистники! – не смог сдержать возмущения Вамба. – Всем же ведомо – когда вы с Фейнодоксо строили «Кросны Ифанты», на одни двигатели роспись была больше, чем полугодовой доход айкаттской управы!