Читать книгу - "Личный номер 777 - Игорь Поль"

Но то во сне…

— Кто-нибудь видел Адамса? — неожиданно спросил Санин.

— Сидит на блиндаже, — ответил Пан. — Молчит. На лес смотрит.

— Я его звал, а он радио отключил, — добавил Бан Мун.

— Да ему привычно — одному, — отозвался кто-то. — Такие они люди.

Перепуганный лейтенант Авакян, враз растерявший лоск и веселость, нерешительно остановился у высокого порога, долго вытирал ноги о пыльный ворсистый коврик и только потом робко постучал в дверь. Когда он вышел, на его красивом смуглом лице, украшенном тонкими усиками, цвела улыбка несказанного облечения.

Ближайшие к нему солдаты неохотно зашевелились, собираясь убраться с дороги. Несколько человек одновременно вскочили, торопливо застегиваясь, но Дабл-А знаком показал: мол, не обращайте внимания, не до того сейчас, и солдаты вновь опустились на корточки.

— Сидите, парни, — произнес лейтенант. — Помните пункт двадцать восемь Боевого устава.

Этот пункт гласил: «По мере возможности, не демонстрируй в зоне боевых действий знаков подчинения старшему по званию».

Вслед за Авакяном явился Вирон, сумрачный и бесшумный, как тень. Остановившись, он внимательно оглядел притихших бойцов. Никто и не подумал подать команду «смирно». Вирон набрал воздуха, открыл рот, но что-то помешало ему гаркнуть на свое распоясавшееся воинство. Может быть, неестественное напряжение, разлившееся в воздухе. А может, насупленные, ненавидящие лица солдат.

Он повернулся и исчез, так и не проронив ни слова.

— Космический волк, мать его, — пробурчал Пан. — Едва не угробил нас всех.

— Свернуть бы ему башку… — отозвался кто-то невидимый.

Все с ожиданием посмотрели на Санина, но тот, казалось, не слышал. Он сидел неподвижный, как изваяние, и с отсутствующим видом вертел в пальцах вечную зажигалку.

Быстро темнело. Обитатели джунглей, которым было наплевать на то, что какой-то невезучий солдат едва не расстался с жизнью, завели свой привычный концерт. Крупные жуки на полном ходу таранили линзы прожекторов. Двери медпункта осветились тусклой, едва разгоняющей мрак красной лампой. Солдаты с сигаретами в руках расселись вдоль стены барака, и тусклые красные отсветы падали на их лица, превращая глазницы в неясные пятна, а рты — в черные провалы. Огрубевшие от работы, обожженные солнцем руки с закатанными до локтей рукавами покоились на коленях. Разговоры были негромкими и редкими. Бойцы зевали и ежились, поглядывая в сторону палаток. Время от времени кто-нибудь пытался рассказать старый анекдот. Потом Пан достал свою гармонику, и ночь огласилась щемящими сердце звуками.

И никто не заметил, как Гор тихо поднялся и растворился в сумерках.

* * *

Перед самым отбоем из облачной хмари донесся шум турбин приближающегося коптера. Распахнулись двери медпункта, и санитары вынесли носилки с закутанным в реанимационный кокон телом. Молчаливые тени потянулись следом за ними к посадочной площадке. Сверток на носилках мало напоминал человека.

— Эй, док! Как он, в порядке? — спросил Жалсанов.

— В полнейшем, — ответил усталый санитар и сплюнул на землю. — Если не считать шока, ушиба мошонки, оторванных ног, потери полведра крови и поверхностных ожогов.

— Его вылечат? Долго будут расти ноги?

Медик в зеленом балахоне поверх комбинезона не успел ничего ответить, потому что в этот момент Глазер заскрежетал зубами и громко произнес:

— Твою мать!

Все умолкли и выжидающе уставились на восковое лицо с заострившимся носом и несмываемой надписью на лбу, перечислявшей препараты, которыми за последние пару часов была основательно разбавлена кровь раненого. Но Глазер больше не произнес ни слова. Глаза его были закрыты, ноздри трепетали; должно быть, он ругнулся в бреду, сражаясь с видимыми только ему одному чудовищами.

Гор неслышно возник из темноты, когда коптер, мигая габаритными огнями, заходил на посадку. Грудь его ходила ходуном, будто после долгого бега. Он шумно дышал. Лицо его блестело от пота. Несмотря на то, что кормили в лагере, что называется, от пуза, многие солдаты сильно похудели. Не избежал этого и Гор. Его шкура обвисла и свисала толстыми складками, точно у слона. Комбинезон, ставший вдруг просторней на два размера, торчал из-под ремней амуниции неуклюжими складками.

— Чего такой бледный, амиго? — поинтересовался Бан Мун. — Крови боишься?

Гор сжимал бесформенный предмет, завернутый в пыльную тряпку. Он пристально, словно гипнотизируя, смотрел на этот предмет и что-то невнятно бормотал себе под нос.

Пан подошел к нему, заглянул в лицо.

— Ты в норме, земляк? Что это за дрянь?

Гор вздрогнул и пришел в себя. Оглядел столпившихся вокруг солдат. И вдруг на его лице появилось какое-то новое выражение. Его губы искривились в злобной усмешке. Он развернул тряпку и молча поставил предмет на землю рядом с носилками. Предмет этот — разорванный ботинок с торчащим из голенища куском кости, который в свете прожекторов отливал зловещим розовым цветом. Новобранцы долго не могли оторвать от него глаз.

Гор отступил на шаг и обвел лица собравшихся торжествующим взглядом. Все ждали его объяснений, но он лишь молча ухмылялся.

— Где ты это взял? — наконец, спросил Людвиг.

— За ограждением, — с гордостью ответил Гор.

— На полосе безопасности? — удивился Людвиг.

— А что, ему пригодится, — сказал Гор, кивнув на раненого.

— Рваный ботинок? Ты ходил по минам ради рваного ботинка?

— Ну и что? — с вызовом ответил Гор. — Чем я хуже Фермера?

— Тебя могли подстрелить часовые, — заметил кто-то из темноты.

— Ха!

— Совсем съехал, — констатировал Бан Мун. Слова его потерялись в шуме садящегося коптера.

Но Гор его услышал.

— Зато я не трус! — вскинулся он. — Понял? Не трус!

Свист турбин терзал уши. Туман, напитанный пылью, завивался в причудливые протуберанцы. Пан посмотрел на Гора жалостливым взглядом.

— Нет, парень, ты не трус. Ты просто идиот, — бросил он. — Фермер рисковал ради раненого. А ты — ради куска мусора. Чувствуешь разницу, придурок?

Рев ветра от лопастей заглушил перебранку. Все невольно пригнули головы и прижали руками свои кепи. Транспортная «Импала» с опознавательными знаками Объединенных сил коснулась бетона, и тут же из распахнутого дверного проема, тускло освещенного красным, высунулся язык трапа. Пряча лица от секущего ветра, санитары из эвакуационной бригады соскочили на землю, подхватили кокон и ловко уложили его в жерло медицинского бокса. Затем они запрыгнули назад и принялись колдовать над аппаратурой, подсоединяя бесчувственное тело к трубкам и проводам бортового реанимационного комплекса. Медики непрестанно разговаривали с Глазером, словно не замечая, что тот их не слышит; следуя инструкции, они улыбались и что-то спрашивали у раненого, чтобы искалеченный мальчишка не ощущал себя брошенным.