Читать книгу - "Желтая линия - Михаил Тырин"

— Вы… — Комендант наконец внимательно посмотрел на нас. — Братья, что ли?

Мы сдержанно усмехнулись. Черты водавийской расы были такими выдающимися и яркими, что все отмечали наше сходство. Уже не раз нас об этом спрашивали.

— Нет, мы соплеменники, — сказал Щербатин.

— Ага… Так. Вы прибыли с планеты Водавия системы УС-2.

— Да.

— Завтра в шоу-центре проводится презентация какого-то природного ресурса Водавии. Вам предлагают там присутствовать в качестве участников освоения. За это будут сделаны начисления на социальный номер.

— Презентация чего — белого угля? — уточнил я.

— Понятия не имею. Вы согласны?

— Да! — чуть ли не прокричал Щербатин.

— Значит, я отвечаю на запрос, что вы там будете… — Комендант повернулся к терминалу. Через минуту он снова обратился к нам: — Завтра утром найдете на крыше аэровагон с пятью разноцветными полосами. Не забудьте, пять полос. Пилоту назовете шоу-центр, он вас там высадит. И еще. Вам предлагают явиться в той же одежде, в которой вы там служили. Вы, кажется, военные? Осталась одежда?

— Осталась, — вдохновенно ответил Щербатин.

Комендант поставил на наших конвертах какие-то штампики.

— Это на случай, если придется сойти с желтой линии. А сойти наверняка придется, там закрытый для вас район. Соберутся солидные люди, так что соблюдайте правила приличия.

Мы возвращались в казарму, как на крыльях. Щербатин от восторга слова не мог вымолвить. Еще бы — высунуть голову из серого людского океана и вдохнуть нового воздуха, да еще специальные штампики, да плюс к тому солидные люди… Готов ручаться, мой приятель надеялся выжать из мероприятия максимум выгоды.

В казарме мы немного успокоились и достали рюкзаки с военной формой. Примерили, осмотрели себя с разных сторон и кисло усмехнулись. Можно было и не переодеваться. Без военных побрякушек форма мало чем отличалась от простонародного тряпья. Мы остались теми же безликими субъектами, главное дело которых — знать свое место. А так хотелось блеснуть на празднике орденами и погонами! Которых, впрочем, у нас не было отродясь.

— Какого черта, Беня, — сказал Щербатин. — Разве нам кто-то может приказать прийти в этих обносках?

— По-моему, нам только предложили.

— Вот именно! Мы свободны в выборе.

— В выборе чего? — насторожился я. Уж не хочет ли он за ночь перешить эти чертовы гимнастерки в генеральские мундиры?

— Я говорю про это. — Он многозначительно усмехнулся и вытянул из ранца край ивенкской накидки.

— Вражеская одежда? — с сомнением проговорил я.

— Только не говори, что ты этого не хочешь. Да тут никто и не знает, что она вражеская. В крайнем случае скажем, внедрялись к врагу.

— Я как бы не против, но…

— Хватит лепетать. Примеряй.

Через минуту на мне были просторные штаны, сапоги, перехваченная поясом длинная рубашка и накидка-безрукавка. Вся одежда моего донора. Я взглянул на Щербатина и восхищенно покачал головой. На меня смотрел не человек-песчинка, а гордый сын своего народа. Казалось, он даже стал выше ростом, да и мне невольно хотелось расправить плечи и придать лицу побольше суровости. Я заметил, несколько обитателей казармы остановились и глазеют на нас.

— Беня… — Щербатин блаженно прикрыл глаза. — Я чувствую себя человеком. В кои-то веки… Какой я молодец, что это придумал.

— Нож, — сказал я. — Нужен нож за поясом. Здоровенный водавийский клинок. И я буду в полном порядке.

— Да, неплохо бы. Ну, Беня, завтра оттопыримся! Во всей красе! Кто бы подумал, что одежда так меняет состояние души.

— Эта одежда сконструирована специально для этого тела, Щербатин. Твоему телу тесно в бедняцкой душегрейке. Вот в чем секрет.

— Клянусь, буду надевать это на полчаса перед сном. И медитировать.

Я не на шутку волновался перед грядущим событием. Даже уснул с трудом. Утром вскочил, как пружина, облачился поскорей в ивенкские одеяния и пошел в умывальню. Глядя на меня, честные труженики расступались, мне даже не пришлось стоять в очереди.

То же самое было и в столовой. Когда мы вошли в нее — неторопливые и величавые, гордые и надменные, — стало даже как-то тихо. Мы, не обращая внимания на очередь, взяли по лотку комбикорма и съели его под любопытными взглядами.

— Класс! — шепнул мне Щербатин и неслышно рассмеялся.

Правда, на крыше на нас бросился незнакомый этажный комендант, который заподозрил несоответствие между холо и одеждой. Щербатин презрительно глянул на него и сунул в лицо конверт со штампиком. Комендант отстал.

— Шоу-центр, — сказал Щербатин пилоту, словно личному шоферу.

Это был наш день!

Мы еще больше воодушевились, когда увидели, что аэровагон несет нас в центр города, в те чудесные кварталы, которые поразили нас в день прибытия. По пути пилот сделал несколько остановок, высаживая людей то на одной, то на другой крыше. Это были счастливцы, нашедшие работу в мире высоких холо и разноцветных линий.

Шоу-центр напоминал сверху огромный мыльный пузырь. К блестящему остекленному куполу вела широкая дорога, вдоль которой выделялись квадратики стоянок для наземных и летающих машин.

Едва мы вышли из аэровагона, нас встретил распорядитель — человек, похожий на гостиничного швейцара. Он очень любезно объяснил, куда нам идти и по какой лестнице подниматься.

Мы очутились среди роскошных, прямо-таки царских интерьеров стеклянного дворца. Щербатин то и дело бросал на меня торжествующие взгляды. Еще один распорядитель с красивой планшеткой в руках, улыбаясь, вышел нам навстречу.

— Вы, видимо… — Он забегал глазами по спискам, затрудняясь определить, к какой категории гостей нас отнести. Приглядевшись внимательно, он улыбнулся. — А вы не братья?

— Мы цивилизаторы, — начал помогать ему Щербатин. — Бойцы оккупационной… — Он не договорил, потому что сзади вдруг донесся удивленный возглас:

— Ивенки!

Мы обернулись. Настала наша очередь удивляться — перед нами стоял самый настоящий штурмовик, как говорится, при всем параде. Не хватало только шлема и оружия.

Несколько секунд мы разглядывали друг друга, и я успел почувствовать некое напряжение, повисшее в воздухе. Наверно, сейчас нам было бы уместно улыбнуться, познакомиться — как-никак, бойцы одной армии. Но никто из нас не улыбался. Наоборот, во взглядах с обеих сторон чувствовалась враждебность.

— Мы — граждане Цивилизации, — с достоинством сообщил Щербатин, чтобы рассеять подозрительность штурмовика.

— Разве ивенки уже принимают гражданство? — Вряд ли парень знал, что от ивенков у нас только оболочка.

Положение спас распорядитель, который не заметил нашей безмолвной дуэли.