Читать книгу - "Россия 2015. Эпидемия - Алексей Фомин"

Но… Как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Как я уже говорил, Победитель гуннов был весьма немолод, поэтому, захватив императорский трон, просидел на нем не более недели и скончался, так и не успев испугать ни собственных вассалов, ни эллинов, ни индийцев. Императором стал Баюн и начал исполнять свою часть плана, так и не сделав поправок на то, что первая часть не была выполнена. Оружие стало делать не нужно, вот и остались простолюдины без работы и без куска хлеба. Хоть ложись и помирай. В результате потеряла Этрурия все свои завоевания, а внутри страны голодная чернь подняла бунт и прогнала Баюна с императорского трона. Императором чернь избрала своего предводителя, по имени то ли Бэм-ц, то ли Бум-с. Не помню точно, как его звали. Да это и неважно. Рассердился Василич, что такой хороший план уже во второй раз срывается, и послал преторианских генералов усмирять чернь. Но генералы оказались настолько бездарными, что провалили и это несложное задание, потеряв собственные головы. Начались для преторианцев черные времена. Народ на них косится, новый император подозревает во всех грехах и подвергает постоянным реорганизациям, а собственное руководство в разброде; кто погиб, кто ударился в бега, а кто просто деморализован. Но Василич и в этих условиях не отчаялся. Только решил он не делать больше ни на кого ставку, а лично руководить преторианцами в сложном деле овладения императорским троном Этрурии. С этого дня то один, то другой преторианец стали обнаруживать в карманах своих плащей записочки с инструкциями. А поскольку начальства на тот момент у них не было никакого, и приказов им никто никаких не отдавал, преторианцы охотно принялись выполнять инструкции из записочек. А так как по прошествии недолгого времени дела у преторианской гвардии в целом и у каждого отдельного исполнителя инструкций медленно, но верно пошли в гору, то каждый преторианец, получивший новую записочку, не за страх, а за совесть старался выполнить инструкции, в ней содержащиеся.

– Ага! – воскликнул Анатолий Львович. – Вот оно! Полное торжество конспирологии!

– Ну-у… – задумчиво протянул отец Василий, – кон-спи-ро-ло-ги-я. Я думаю, наш гардеробщик и слов-то таких мудреных не знал, он лишь только старался во благо преторианской гвардии и в память о своем благодетеле Джгериа. Д-да… Этруски так и не научились делать ничего, кроме оружия. Да и оружие у них уже получалось никуда не годное, такое, что ни одна страна уже не покупала его. А Василич тем временем провел в императоры своего человека. Он теперь это мог делать так часто и так быстро, как ему заблагорассудится. Этрурия снова начала продавать по всей Ойкумене живительную влагу, которая опять была в цене. Одна проблема – полученных денег не хватило бы на всех. «Да ну их, этих простолюдинов, – решил Василич, – у нас теперь свобода, пусть выживают, как могут. А нам самим денег, полученных за живительную влагу, не хватает. Нам сейчас много народу и не нужно. Живем со всеми в мире, воевать ни с кем не собираемся… Бог с ними, с простолюдинами…». Преторианцы превратились в богатых вельмож, раскатывающих по всей Ойкумене по делам или без оных и поражающих своей роскошью и богатством жителей других стран. И главной заботой для них стало – охранять источник живительной влаги от простых этрусков. Шло время. Василич менял императоров, разбогатевшие до неприличия преторианцы вконец обленились и даже источник живительной влаги перестали охранять. Да и от кого охранять прикажете? Простых этрусков почти не осталось, повымерли давно, а те, кто выжил, от безделья и пьянства превратились в тупых животных. С соседями, ближними и дальними – вечный мир. Так от кого охранять-то? Но не так думали ближние и дальние соседи Этрурии. Живительная влага – это Божий дар, он не может принадлежать какой-то одной стране. Более того, вы посмотрите на этих этрусских вельмож, которые демонстрируют свое неправедно нажитое богатство при каждом удобном и неудобном случае. Нет, живительная влага, как дар Божий, должна принадлежать всем народам Ойкумены, а не кучке грязных этрусских вельмож. Сказано – сделано. Международные силы Ойкумены под руководством союза эллинских полисов и Индии оккупировали северную часть Этрурии, где бил источник живительной влаги. А преторианцев стали отлавливать по всей Ойкумене и отбирать у них их богатства.

Вот и сказке конец…

– Постойте, постойте, а как же Василич? – запротестовал Анатолий Львович. – Что с ним случилось?

– А, Василич… – как бы удивившись своей забывчивости, сказал священник, – Василич… Когда произошла вся эта петрушка, то первое, что он почувствовал – это удивление от того, как такой великий, такой хитрый, такой мудрый план мог привести к таким печальным результатам. Он так удивился, что, наверное, умер бы от удивления, если б мог. Но он не мог умереть, так как был вечным, поэтому изумления он превратился в камень. До сих пор в тех местах есть поверье, что, кто найдет тот камень, тот станет обладателем всей хитрости этрусских преторианцев. А от всей великой этрусской цивилизации осталось только несколько безделушек, да кое-какие надписи, которые до сих пор не могут прочесть ученые…

– А что было потом? – спросил Колосов.

– Потом много чего было, – ответил отец Василий, – но это уже другая сказка. Одно лишь могу добавить. В самый разгар всей этой истории случилось событие, на которое никто не обратил внимания в силу его обыденности и незначительности. В одной из областей Этрурии двумя братьями было основано новое поселение, названное ими – Рим. Поселились там гордые и свободные люди, которые и дали начало новому народу – римлянам. Ну… а что было потом, вы, наверное, знаете из учебников истории.

– Стой! Кто идет? Стрелять буду! – раздался грозный оклик.

Все остановились как вкопанные, ошарашенные неожиданной командой. Оказалось, что только на Сергиенкова это происшествие не произвело никакого впечатления.

– Свои, свои, это я – Сергиенков! – отозвался он.

– Пароль! – продолжал требовать грозный голос.

– Интеграл! Отзыв?

– Абцисса. Проходите. Валерка, признайся, сегодняшние дурацкие пароль и отзыв – твоих рук дело? – спросил один из троих людей с оружием, вышедших из-за копны и стоящих теперь у дороги, когда Сергиенков и Вика поравнялись с ними.

– А что? Штык и пуля лучше, да? – огрызнулся он.

– Кто это с тобой?

– Свои, Чигрин приказал в станицу проводить.

– Дети, как есть дети, – сказал отец Василий, когда они миновали кордон, – все в игры играют. Хотя… До того как они здесь появились, скверно было… Разбойники совсем обнаглели…Скот угнать или человека ограбить… Каждый день такое происходило. Бывало и убивали. Меня самого три раза останавливали. Но у меня, Слава Богу, грабить нечего. Один раз, правда, с досады крест мой деревянный отобрали, нехристи. Потом отъехали и выбросили. Я его через километр на дороге подобрал… Ой, а когда с бензином было попроще, засады на машины устраивали. Дорогу перегородят… Да чего уж там.., – поставив ношу на дорогу, отец Василий отер пот со лба. – Валера, Валера! – окликнул он Сергиенкова, призывно маша рукой.

Сергиенков и Вика, заметив, что их зовут, подошли к священнику. Они стояли на перекрестке, на окраине станицы. Грунтовка, по которой они пришли продолжалась широкой асфальтированной улицей с тротуарами и горящими фонарями, а вправо и влево от них, между заборами пролегла корявая неосвещенная бетонка.