Читать книгу - "Что будет, то и будет - Павел Амнуэль"

Cудебный процесс по делу Алекса Рискинда продолжался три с половиной месяца. Все, кто летом 2027 года не отправился в путешествие по Европе, Азии или Америке (а некоторые даже потратились на круиз по Лунным Альпам), помнят, конечно, и то, что сказал прокурор, и то, что говорил адвокат, и, естественно, то, как защищался подсудимый. Еще бы: все газеты посвящали ходу процесса первые полосы. И приговор не вызвал удивления, его ждали десять лет тюрьмы.

Громкое было дело. Но знает ли читатель, насколько громкое? И кстати, знает ли читатель, что истинная вина Алекса Рискинда была вовсе не в том, что он ранним октябрьским утром 2026 года пришел с оружием в палату больницы «Врата Истины» в Иерусалиме и собственноручно застрелил Хаву Шпрингер, 32 лет? В преступлении Алекс сознался, глупо было бы отпираться от того, что видели все. Но вина-то его была вовсе не в этом. Убийцу осудили, а кто понял причину его поступка? Адвокат говорил о невменяемости. Прокурор говорил о преднамеренной жесткости. Судья пришел к в воду, что даже будучи в состоянии аффекта, человек должен предвидеть следствия своих поступков. А читатели газет рассуждали о чем угодно, только не о том, что происходило на самом деле. По той простой причине, что истину не знал никто.

Знал ее раввин Мордехай Райхман, проживающий в Иерусалиме. Теперь знаю и я, потому что перед смертью (раввин скончался в кругу семьи два месяца назад) он направил в мой адрес плотный пакет, в котором я обнаружил две магнитофонные кассеты и дискету. Раввин вовсе не требовал от меня молчания, полагаясь на мое здравомыслие и осторожность в суждениях. Своим поступком он, очевидно, спрашивал — нужно ли сохранять для «Истории Израиля» рассказ о жизни этого человека, Алекса Рискинда?

По-моему, нужно. В истории не должно быть белых пятен. Даже если это грустная история. Или страшная. Впрочем, судите сами.

* * *

Алекс Рискинд был по образованию врачом. Почему я говорю — был? Он получил образование в Первом Московском медицинском, и этого не отнять. В Израиль он приехал в зрелом возрасте, не питая ни малейших иллюзий. Привез с собой жену и сына трех лет — прелестного мальчика. Поселились в Иерусалиме, а что это означало в 2018 году, я думаю, рассказывать не нужно. Арабы из восточного сектора как раз тогда, если вы помните, объявили себя единственными представителями палестинского народа, что привело к тихой войне всех против всех: палестинцы территорий, все еще не переданных под власть автономии, возмутились — что еще за деление? Палестинцы, уже вкусившие самостоятельности, вышли из себя — тоже мне, значит, представители, даже своего муниципалитета не имеют. Жителям Восточного Иерусалима на все эти вопли было начхать — они боролись исключительно за свои права. А хуже всех было евреям, поскольку в собственной столице они оказались как бы гостями.

Алекс Рискинд поселился в районе Нев Яаков — тоже, знаете, не подарок. Но ему все же повезло больше, чем многим прочим: как раз в том году вышло послабление — министр здравоохранения Ниссим Харади решил, что репатрианты, чей врачебный стаж превышает десять лет, могут не идти на переквалификацию в санитары. Алекс и не пошел. Его взяли на практику в «Врата Истины», и бывший ортопед с удовольствием стал акушером, ибо ортопедов в больнице оказалось больше, чем больных, а с акушерами почему-то случился кризис.

И еще нужно учесть, что «Врата Истины» — это вам не какая-нибудь районная больница. Это совсем рядом с ортодоксальным кварталом Меа Шеарим. Сами понимаете. К тому же, Алекс Рискинд оказался очень впечатлительным человеком. Даже странно для врача.

* * *

Первый шаг к трагедии был сделан утром 2 февраля 2019 года. Поступила женщина-репатриантка из России. Тридцать четыре года, красавица, схватки уже начались, и Алекс следил на мониторе за перемещением плода. Краем глаза просматривал «историю болезни». Взгляд поневоле зацепился за предложение «перед данной беременностью женщина перенесла шесть абортов». «Черт, подумал Алекс, — у них в России не врачи, а коновалы. Как так можно?»

Он уже о российских врачах думал «они». Жизнь, как видите, засасывает. Но не в этом дело. Воображение у Рискинда, как я уже писал, было развито хорошо. Даже слишком. Рассуждая о чем-нибудь, он любил ставить себя на место «предмета рассуждения». Если он, скажем, думал о покупке холодильника, то воображал себя этим электроприбором и пытался с его, электрической, точки зрения оценить — где бы ему было удобнее стоять. Рискинд получил медицинское образование, а не инженерное, иначе он бы знал, что подобный метод «вживания в образ» давно практикуют изобретатели и называют сего синектикой. Ничто, знаете ли, не ново под луной. Если, конечно, знать историю.