Читать книгу - "Охота на НЛО - Виктор Бурцев"

Запуталась культя в рукаве —

А в целом было все нормально.

Егор Летов

Некоторое время генерал говорил исключительно матом.

Так умеют только генералы. Наверное, их учат этому на специальных генеральских курсах специальные лингвисты. Он ни разу не повторился и выдал несколько уникальных конструкций, а в паре мест даже угадал в рифму.

Морская свинка забилась в угол ящичка, бросив свой листик, и пережидала, пока над ней отгремит гром.

Выдохшись, Бельский икнул, схватил графин и стал пить воду прямо из горлышка. Струйки стекали на распущенный узел галстука, на воротник форменной рубахи…

– Это что за мудень? – спросил он, грохнув графин и ткнув пальцем в Хейти.

– Это не мудень. Это товарищ из Эстонии, – солидно поправил Сергей.

– Из Эстонии товарищ… – повторил генерал. – Чудно. И что мне с вами делать? Много народу вас видело, пока вы сюда рвались?

– Дежурный… Секретарь в приемной…

– Ладно, замнем пока. Кто внизу дежурил?

– Младший сержант, с усиками, молодой такой.

– Рюмин. Этот не настучит, слава богу. – Генерал позвонил секретарю и сказал, что занят. – Так что мне с вами делать?

– А посадите нас, товарищ генерал.

Бельский вздохнул. Поднялся, подошел к серванту, открыл один из ящиков, достал бутылку водки «Гжелка», тарелку с бутербродами, поставил на стол. Придвинул два кожаных кресла.

– Садитесь.

– Любимая водка Ельцина Бориса Николаича, – пояснил эстонцу Сергей, указывая на бутылку.

– Серьезно?

– А хрен его знает. Читал где-то… У него, по-моему, все было любимое, что ни налей.

– А вот наш президент пьет очень мало, – ностальгически сказал Хейти. Генерал по праву хозяина разлил водку в хрустальные фужеры и заметил:

– Вас бы стрелять надо, паскудников, а вы водку жрете у меня в кабинете. Ну, кто я после этого?

– Отец родной, товарищ генерал, – прочувствованно сказал Сергей.

Приключения последних дней были с ярко выраженным алкогольным уклоном, и сегодняшняя пьянка в гостях у начальника УВД тянула на удачное их завершение. И антураж-то каков: кожаные кресла, малахитовый письменный прибор, кондиционер шуршит…

– Значит, говоришь, посадить вас… Чудно. А мораль? – спросил генерал, чокаясь.

Сергей опрокинул фужер, сунул в рот бутерброд с какой-то колбасной пастой и пояснил, жадно жуя:

– Выигрываем день. Пока на Добровольского прознают, пока бумаги выправят нужные… Вы ж нас сразу не отдадите?

– Не отдам. Хотя почему не отдам? Я вообще как дурак тут сижу, не знаю ничего, как та обезьяна…

– Какая обезьяна?

– Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не скажу. – Генерал снова налил. – Рассказывай всю историю. И не брехать, понял?!

Сергей уложился в остаток «Гжелки» и один разлив из новой бутылки, на сей раз «Золотого кольца». Генерал крутил головой, крякал и иногда переспрашивал.

– Только в книжках такое читал, – признался он. – Ну и что дальше?

– А дальше мы пришли сюда. Я решил, что хватит шифроваться по подвалам.

– Видишь, значит, в моем лице союзника? Чудно. А подумал ли ты, что мне не резон вешать вот сюда, – генерал похлопал себя по багровой шее, – взорванный НИИ и хрен знает сколько народу, которых вы там положили?

– Дело в том, товарищ генерал, что этот факт так и останется не установленным. Не станут же товарищи оттуда, – капитан выразительно посмотрел в потолок, – оглашать истинные причины взрыва и фамилии тех, кто там сидел? А официальные сотрудники института по ночам не работают.

– Оно так… И жалеть их всех вроде не с руки, если правда, что ты говоришь… – Бельский с усмешкой посмотрел на эстонца. – А у тебя, стало быть, в голове компьютер?

– Да не компьютер… – поправил Сергей. – Тем более он как водки выпьет, так на человека похож.

– А мы все так: как водки выпьем, только тогда на человека и похожи. – Бельский вздохнул, болтнул бутылкой и решительно разлил «Золотое кольцо».

– Посадить я вас посажу, хорошо. И даже не буду оформлять явку с повинной и все прочее – разберемся. Но дальше что? Придут ведь за вами, и с солидными бумагами.

– С какими? В чем мы виноваты?

– Взрыв НИИ.

– Доказательства?

– Хорошо. На хате у тебя майора ихнего кокнули.

– А я при чем? А товарищ эстонец и подавно не виноват. Он и так чуть живой от ужаса. Так ведь?