Читать книгу - ""Фантастика 2025-28". Компиляция. Книги 1-19 - Дмитрий Шатров"

что, если бы не заговоренное стекло, можно было бы потрогать острый клюв его маски и такой же острый серп, перепачканный во что-то черное.

– Кто-нибудь еще его видит? – Во рту пересохло, и говорить нормально не получалось, получалось шипеть.

– Я вижу, – сказала Эльза тоже чужим, незнакомым голосом.

– И я, – выдохнула Марфа. – Божечки, я его уже видела раньше.

– Видите? – Старушка стала за их спинами, близко к окну не подходила. – Вы его видите, девки?

– Кто это? – спросила Анжелика, не в силах отвести взгляд от по-птичьи черных глаз.

– Это Вран, хозяин черной Погони. Видать, ослабли путы, если может явиться вот так, во плоти.

– Он не во плоти.

Эльза, самая бесстрашная из них, уперлась ладонями в припорошенный солью и зерном подоконник, потянулась к тому, что стоял с той стороны. В черных птичьих глазах полыхнуло красное пламя, и стало ясно, что это не пламя, а отражение свечей бабы Маланьи. И носатой маски на самом деле нет, это сорванная с бельевой веревки тряпка. А черные одежды – на самом деле птицы. Десятки птиц, сцепившихся когтями, крыльями, клювами в единый вихрь.

И вихрь этот изменялся прямо на глазах, приобретал иную форму, пока не превратился в таран, острие которого было нацелено прямо в окно…

– Не удержу я его, девки… – прошептала баба Марфа. – Не хватит на то моих сил…

– Я попробую. – Эльза аккуратно, даже нежно сняла с подоконника сначала свою кошку, потом Анжеликиного крыса, уперлась ладонями, на сей раз уже в стекло, как раз в то место, в которое ударил черный таран.

Удар был сильный, вздрогнула избушка, погасли зажженные старушкой свечи, а по черной глади стекла побежала первая трещина. Эту трещину Эльза зажала ладонью, словно бы одному человеку по силам противостоять такой мощи. Одному, может, и не по силам. А если двоим? Стекло было холодным, как лед на реке. И река эта вот-вот должна была вскрыться, выплеснуться на волю черной водой.

– Я помогу, – рядом встала Марфа. Дышала она часто и сипло, как загнанная лошадь, но ладони к стеклу прижала решительно. – У меня вряд ли получится, но я помогу.

А ведь у них получалось. Черный таран бился и бился, разлетался на осколки из мертвых птиц, собирался по новой, превращаясь то в одного свирепого зверя, то в другого. А они все держали, шестью ладонями прикрывали тонкие прорехи, через которые в их маленький мирок рвалась ожившая тьма.

Все изменилось в одночасье. Таран ударил в стекло в последний раз и просыпался на землю сотнями птиц. А следом, марая подоконник их кровью, просыпалось стекло. Стало светло и ярко. Так ярко, что Анжелика зажмурилась. Кто-то всхлипывал и шмыгал носом, кто-то мяукал, кто-то пищал прямо в ухо, настырно так, словно морзянку выбивал… И голос этот противный, со знакомой истеричной хрипотцой…

– Рыжая! Эй, рыжая, ты чего ревешь? Откуда кровь?! Ты поранилась, что ли?!

…И за плечи ее трясут, и к свету разворачивают, тянут из темного угла к солнечному свету, который она почти забыла.

– Ты не плачь. Ну хочешь, ругнись! И глаза открой! Давай, открывай глаза!

С ней такое уже было. Чтобы голос, чтобы трясли и уговаривали открыть глаза. Тогда она подумала, что это ангел, а потом узнала горькую правду. Никакой не ангел, а Леший. И тогда, и сейчас!

Не ругнулась, а сразу врезала. Чтобы не трогал, чтобы не лез с этой своей жалостью. А он обрадовался, дурак!

– Дерешься, значит, все хорошо. – И запястье ее сжал с неожиданной силой, перевернул руку ладонью вверх, принялся вытаскивать осколки.

Хоть бы молча вытаскивал, а так все бубнил без умолку.

– А у вас тут настоящий Армагеддон! Я столько птиц вообще никогда не видел! Но заснять успел. Слышишь, рыжая, я все заснял! Ролик получится – зашибись!

– Откуда ты взялся? – Ни спорить, ни вырываться не было никаких сил. Все силы ушли на то, чтобы удержать темноту на пороге, не впустить в дом.

– Ты веришь в предчувствие? – Леший вытащил последний осколок, и Анжелика зашипела от боли. Тут же к лицу сунулось что-то пушистое и щекотное, засопело успокаивающе. Крыс, живой и, кажется, невредимый. – Вот и я не верил до сегодняшнего дня. Да никто из нас не верил. Мы в монастырь приехали, познакомились с Архипом. Это мужик, которого мы должны были подобрать. Нас уже и к столу позвали. Жрать-то с дороги хочется! – Он говорил и носовым платком перевязывал Анжеликину руку. На крыса он не обращал никакого внимания. – А тут туча! – сказал и выпучил глаза. – И вот веришь, на душе сразу так погано стало, что аж кусок в горло не полез. И главное, не у меня одного. Архип первый запаниковал. Ну как запаниковал, сказал, что надо выдвигаться. И за ружье схватился. Ну, мы с Никитосом за ним следом. Скакнули в бусик и сюда, к вам. Тут же недалеко совсем, пара километров.

– Спасать, значит, поехали, – боль уходила медленно, уступая место нечеловеческой какой-то усталости. Даже ругаться с Лешим не хотелось, а хотелось сидеть вот так, прижавшись спиной к нагретой солнцем бревенчатой стене. И когда только Леший успел вытащить ее из дома во двор?..

– Ну, сразу-то мы просто поехали. Из-за предчувствия, а уже потом, когда увидели, что это за туча такая, из чего она, тогда заволновались по-настоящему. Я никогда в жизни не видел, чтобы столько птиц в одном месте, чтобы они вот так себя вели. – Леший замолчал, а Анжелика, воспользовавшись паузой, попыталась осмотреться.

Двор был похож на поле боя, его черным ковром устилали тела мертвых птиц. Разных, но большей частью ворон и галок. Чистым оставался лишь пятачок у настежь распахнутых ворот. Вот на этом пятачке и стоял крупный бородатый дядька в камуфляжной куртке, с перекинутым через плечо ружьем. Поле боя он осматривал с тоской и обреченностью.

– Это Архип, – сказал Леший почему-то шепотом. – Он при монастыре жил, вроде как послушником, так Семен Михайлович сказал. Послушник и в прошлом местный егерь. Понимаешь, рыжая? Хоть один человек, который шарит во всей этой таежной лабуде! Который хоть что-то понимает в происходящем.

Понимает. Анжелика по глазам видела, что понимает. Егерь Архип точно знал, куда шел и с чем ему предстояло встретиться. Только вот расскажет ли?

– Хорошо, что машину взяли. – Леший говорил и вытряхивал из Анжеликиных волос осколки стекла. Ладно, пусть вытряхивает, ей сейчас не до вендетты. – Перли на машине прямо через эту чертову стаю. Странно так, белый день вроде бы, а темно, как ночью! А перед домом зверюга, – он замолчал,