Читать книгу - "Сетерра. Книга 1. Шепот пепла - Диана Ибрагимова"

Огромный зал театра стал многоглазым существом. Оно ахало и вздыхало. С замиранием и жадностью следило за каждым движением актеров. Зимняя сказка проникла за сцену, шумный Намул превратился в Валаар. Дети в первых рядах ловили снежинки и с восторгом наблюдали, как они превращаются в капельки. Женщины дрожали и даже не догадывались укутаться в накидки. Мужчины забыли про сигары. Вместо дыма они выпускали изо рта сизый пар. Боллиндерри застыл в своей ложе восковой куклой. Хозяин театра рядом с ним так и не донес до рта бокал.

Актеры не видели и не слышали ничего, кроме грустной истории любви между Снежницей и Эйнаром. Играли всего трое, но казалось, на сцене огромная труппа. Живые деревья с шелестящими ветвями. Ветер, вьюга и снег. Невидимый Мороз.

Сюжет закручивался в тугую спираль. Отчаянно влюбленный охотник, уже не верящий в спасение сестры, не пожелал спускаться с гор, как ни уговаривала его Снежница. Она не могла отдалить зиму, а это означало погибель для Эйнара.

– Прошу тебя! Морозь меня, морозь! Уже плевать на холод и мученья! Остекленею, но последний миг смогу я провести в твоих объятьях… И мне не нужно больше ничего…

– Ах, сумасшедший! – расплакалась Снежница, пряча лицо в ладонях. – Как же ты жесток! Скорее уходи! Сугробы выше! Я не могу с тобой спуститься с гор! Сопровождать тебя, беречь от стужи!

– Я не уйду. Я весь погибну тут.

Эйнар уселся, обняв колени, и обреченно смотрел на иней под ногами. Снег постепенно засыпал его.

– Уже вот-вот я расколюсь от горя! – воскликнула Снежница, заламывая тонкие руки. – Коль так, то жизни больше нет и мне! Так обожги меня любовью, милый! Растаю я, умру в твоих объятьях.

Она бросилась на грудь Эйнару. Юноша крепко сжал ее и замер. Он медленно индевел, а девушка таяла. Не выпуская друг друга, они опустились на пол, и ветер погасил фонари. Из густой темноты вышел грустный дух снежной бури, желтый от пламени свечи. Он поставил ее у запорошенного вьюгой сугроба и заиграл прощальную песнь. Тягучую и тоскливую, как зимняя ночь в пустом доме. Мелодия взвивалась под купол и витала между снежинок. Заполняла зал, выбивая у зрителей теплые слезы. Одиноко горела свеча. Дух закончил играть, и она потухла.

Пьеса подошла к финалу, пора было задвигать занавес, но никто не шевелился.

– Х-холодно, – чуть слышно пискнула Элла.

– Чуть-чуть погоди, – увещевал ее Липкуд.

– А почему нам н-не хлопают?

– Радуйся, что от страха не вопят и тухлятиной не закидывают. Надо закончить все как следует, так что не вставай.

Наконец послышался звук сдвигания тканевых стен. Элла тут же подскочила, а у Липкуда не было сил. Девочка поднял его, отряхнула и укутала в плед. В зале стояла гробовая тишина.

– Ну вот, – хмуро сказал Косичка. – Теперь они знают, что я колдун.

– Сбежим? – спросила Элла.

– Куда? – усмехнулся Липкуд.

И тут послышались первые разрозненные хлопки. Точно бабочки, они стукались об актеров и порхали вокруг ушей. За занавесом стало светлее, видно, с ламп сняли темные колпаки. Шум оваций нарастал и сливался в огромную мощную волну, хлынувшую на сцену. Косичка ошалело пялился на занавес. За ним восторженно кричали, свистели, топали. Многоглазый зверь хлопал тысячью ладоней и вопил сотней глоток.

– Может, нам выйти? – спросил Липкуд, уже не понимая, чем вызвана сильная дрожь в теле: холодом или волнением.

Элла нехотя скинула одеяло и поправила волосы. Взявшись за руки, они вышли к публике, и зал взорвался новыми овациями. Липкуд раскланялся. Элла робко улыбалась и махала, глядя на мокрые от слез лица зрителей. Они были прекрасны в своей искренности.