Читать книгу - "Вишневый самурай - Дмитрий Самохин"

Искомый мною спец не был исключением. На Комендантском канале в тринадцатом доме находилась тату-студия «Тутанхамон». Чем уж так прославился в области татуировки древний фараон, для меня осталось загадкой.

Я уверенно схватил ручку двери и дернул на себя. Заперто… Взглянул на часы, сверился с режимом работы и понял, что лавочка должна функционировать, если, конечно, хозяева не ударились в запой (что для творческих людей естественно) или не отчалили в сторону теплого моря на заслуженный отдых.

Кубинец нервно топтался подле, поглядывая то на меня, то на запертую дверь, то на «Икар», качавшийся на волнах в десяти шагах от нас. Жадное солнце старалось выпарить из наших тел как можно больше влаги и, надо сказать, преуспевало в этом.

Я стянул с головы шляпу и стал ею обмахиваться. Надо было что-то срочно решать. Не торчать же перед запертой дверью остаток дня! Вытащил из бумажника визитку и на авось набрал номер. Как говорится, вдруг пронесет?.. Однако сотовый напрасно тщился привлечь чье-то внимание в безлюдном салоне. Похоже, действительно там никого нет…

Когда я уже отчаялся и собрался отключиться, гудки прекратились и раздался грохот — точно искомый телефонный аппарат уронили. Затем в трубке послышалось дыхание — тяжелое, надсадное.

— Добрый день, — поздоровался я, — Вы сегодня работаете?

— Помогите… — донесся слабый, как шелест осенней листвы под проливным дождем, голос.

— Что, простите? — уточнил я, бросив красноречивый взгляд на Гонзу.

Кубинец насторожился и потянул из плечевой кобуры пистолет.

— Помогите…

Далее последовали короткие гудки.

Похоже, мои опасения оправдались на восемьдесят процентов: Трои добрался до хирурга, но уничтожить его не смог. Придется войти нетрадиционным способом. Может, еще удастся спасти Гавриила Роже ибн какого-то?

Я расстегнул пиджак, достал револьвер, перехватил его за дуло и саданул рукоятью по витринному стеклу. Возможно, через двадцать минут возле причалов будет не протолкнуться от нахлынувших полицейских катеров, которые вызовет какая-нибудь старушка, привыкшая совать свой нос во все, что ее не касается напрямую. Но иного выхода я не видел. Нейтрализовав пистолетом же острые пики стекол, я ступил в витрину. Сигнализация не заревела. Значит, Гавриил успел открыть свое заведение, когда заявился роковой гость.

Внутри было темно, как в скифском кургане или в могильнике древних шумеров. Позади меня раздались чертыханье и неслабый пинок ногой в стену. Это Кубинец воевал с витриной, очевидно, порезавшись о спрятавшийся осколок… Я осторожно продвинулся вперед и замер, прислушиваясь и привыкая к темноте. Вскоре проявились очертания предметов. Попытался найти выключатель, но его нигде не было. В магазинах, студиях, салонах выключатели стараются спрятать или сделать как можно более незаметными.

А Кубинец нашел искомый контактор в две секунды. Он прокрался вдоль стены, протянул руку за угол, и электрический свет залил помещение, уставленное уютными гибридами гинекологических и стоматологических кресел, подсолнухами спецламп и столиками с инструментами, аппаратами тату, ванночками, в которых искрились иглы различных калибров.

По стенам висели татуировки-репродукции картин — традиционные сюжеты и оригинальные разработки. Вот дракон вцепился в свой хвост, изогнувшись кольцом… Вот портрет государя императора при полном иконостасе государственных и международных орденов… Вот фантастические цветы, сплетающиеся в галлюциногенном сне на феерической полянке… А вот огромный крест на Голгофе с хрупкой фигуркой распятого человека, застывшего в пароксизме боли. Возле креста столпились свинообразные римляне, опиравшиеся на копья. Их взгляды были устремлены на жертву: грубые, преисполненные удовольствия от чужой боли лица, казалось, ловили каждый вздох, каждую судорогу мученика. Картина поражала. В ней чувствовалась рука мастера. В остальном же — типичная студия татуировок.

Я достал сотовый и опять набрал номер. За приоткрытой дверью, ведущей в служебные помещения, заплакал телефон и умолк. Кто-то попытался снять трубку. Я показал Кубинцу направление и, изготовив револьвер, осторожно двинулся вперед.

За тату-студией имелась вторая, где делались особо пикантные татуировки в интимных местах. Хотите обнаженную женщину? Не проблема! Только вам не изобразят ее на открытых участках тела, поскольку это запрещено законом о нравственности, а сделают в таком месте, которое если и обнажается, то лишь на пляже.

Третье помещение больше напоминало операционную. По всей видимости, именно здесь и практиковал Гавриил Роже ибн… Огромный стол. Квадратные шкафы с приспособлениями и со множеством лампочек. Хирургический инструмент в тазике. Халаты, сваленные в угол…

Я аккуратно обогнул стол, стараясь ничего не задеть, и ступил в следующее помещение, служившее комнатой отдыха. Здесь все было перевернуто: скособоченный диван, телевизор с дырой вместо кинескопа, кухонный комбайн на полу… Из стены торчат нож. А вот и телефонный аппарат со сдернутой трубкой. Возле валявшейся на полу трубки — безжизненная рука, принадлежавшая телу, которое скрывал диван.

Я осторожно приблизился и обнаружил человека в легкой летней рубашке с короткими рукавами, в белых хлопчатобумажных брюках и в сверкающих туфлях. Голова его была откинута в сторону. Губы шевелились, а глаза затянула пленка полузабытья. В груди красовалось входное отверстие от пули. Тонкая струйка крови тянулась к полу.

— Осмотри тут все, — попросил я Гонзу.

Кубинец кивнул и двинулся дальше.

Я убрал револьвер в кобуру и встал на колени над телом. Повернул лицо раненого к себе, нащупал диванную подушку и подложил ее под голову. Веки несколько раз судорожно дернулись, и человек пришел в себя.

— Помогите… — прошептал он.

— Мужик, держись, обязательно поможем! — пообещал я, вытаскивая сотовый.

Набрал номер «скорой». Как обычно, было занято. Минут пять я тщетно повторял вызов, все время слыша в ответ короткие гудки. Когда уже стал подумывать о том, что быстрее и надежнее отвезти пострадавшего в больницу самому, трубку подняли. Продиктовав адрес и сообщив об огнестреле, я поторопил врачей. Невежливый женский голос буркнул в ответ что-то невразумительное. Полицию вызывать не стал — об этом позаботятся врачи. Слово «огнестрел» производит на них волшебное действие.

Спрятав трубку, я склонился над раненым. Выглядел он неважнецки. Было ясно: если врачи не поторопятся и не приедут в ближайшие полчаса, человеку вряд ли уже сможет кто-то помочь.

— Вы Гавриил Роже ибн…

Окончание сценического имени я не помнил, поэтому тактично умолк.

Умирающий кивнул. Стало быть, это и есть искомый хирург. Только вот он явно не в состоянии дать показания и нарисовать новое лицо Троя Епифанова. Вариант накрылся. Если Гавриил и выживет, то информацию мы получим с таким опозданием, что вероятность пребывания Троя в Петрополисе сравнится с нулем.