Читать книгу - "Сила рода. Том 3 - Павел Вяч"

— Почему ты зовешь их щенками?

— Так кланы же, — удивился Иван. — Любой северянин свято верит, что ведет свой род от Снежного Волка. Род Белого волка, Серого, Ледяного и так далее. Кроу из Серых. И они точно объявят на тебя охоту.

— Понял, — выговорившись Толстому, я почувствовал, как мне заметно полегчало. — Да и плевать, если честно.

Да и северяне эти — подумаешь, одним врагом больше, другим меньше! Больше всего меня терзало, что я собственными руками убил четырнадцатилетнего пацана.

И хоть я понимал, что правда на моей стороне и по-другому было никак, но червячок морали ожесточенно грыз меня изнутри.

А ещё, мне не давал покоя маг с нашивкой дома Толстых.

— Вань, помнишь я спросил тебя про мага? — я посмотрел Ивану в глаза.

— Ну, — нахмурился Толстой.

— В уборной, которая слева от входа, сидел маг с нашивкой твой семьи. Точнее лежал. В руках у него был артефакт под названием Гранитная сфера.

— Разберусь, — мрачно пообещал Иван. — Но вряд ли это кто-то из наших…

С одной стороны, было приятно, что Иван не стал говорить за всю семью и утверждать — да это не мы, мы бы не стали! С другой, в низу живота похолодело — а вдруг это кто-то из Толстых?

— Ладно, Вань, — я покосился на ледяные скульптуры, которые и не думали таять. — Я к классному. Он должен знать, что произошло. А моим, на всякий случай передай, чтобы зал не забрасывали.

— Думаешь в карцер посадят? — помрачнел Иван. — Хотя я б так и сделал. И себя заодно. До выяснения. Слушай, может всё-таки скажем, что это был я?

— Ещё раз предложишь, — я внимательно посмотрел на Толстого. — И мы перестанем быть друзьями. Я от ответственности бегать не собираюсь.

— Тогда знаешь, что, — Иван прикоснулся к висящему на груди амулету. — Иди к стеле. Тебе, наверняка, как и мне дали ранг.

— Хорошая мысль, — одобрительно кивнул я.

Ведь, действительно, мало ли что может быть дальше. Да и директор что-то такое говорил… К тому же…

Я расфокусировал взгляд и посмотрел перед собой:

Внимание! Задание «Убийство в гимнастическом зале» выполнено!

Награда: Следопыт I ранга

(Внимание к деталям позволяет восстановить картину произошедшего даже спустя некоторое время)

Ранг мне не дали, но стелу посетить всё равно следовало. Проверить свои характеристики, да и на всякий случай.

— Я быстро, — я посмотрел на Толстого, на что тот лишь добродушно проворчал:

— Вали уже отсюда.

Усилием воли я открыл перед собой карту и уверенно двинулся вперёд. Спустя двадцать метров коридор разветвлялся, и если свернуть направо, то я дойду прямо до колоннад!

За Толстого я не переживал.

На эмоциональном плане он ощущался как крепкий кряжистый дуб. Уж не знаю, через что ему пришлось пройти в детстве, чтобы так спокойно себя чувствовать в такой ситуации!

Хотя, одно дело труп с пробитым виском, другое — ледяные статуи…

И всё-таки, почему Ингвар ударил по братьям, а не по нам? Надо поискать информацию про Клыки Стужи…

* * *

Иван Толстой внимательно смотрел в спину удаляющегося… друга?

Видимо Михаил о чем-то задумался, поскольку даже не отреагировал на глухой звук кувалды, упавшей на покрытый инеем пол.

Миша хоть и не боялся крови, но был ещё слишком… мягкий. Он же, Иван Толстой, слишком часто ходил с братьями в дозоры, чтобы позволить себе такую роскошь.

От влитой в статуи силы щипало глаза и чесалась только что затянувшаяся рана на животе, но Иван не обращал на эти мелочи внимания.

Он не строил иллюзий. Что его, что Михаила однозначно посадят в карцер, поскольку Север непременно затребует убийцы своих сынов.

За себя он не боялся. Толстые своих не выдают, а вот Миша… Миша ведь действительно признается во всем классному. А тот доложит директору и Совету попечителей. А те…

Те могут взять и откупиться Мишей!

И откупятся, если он, Иван, не успеет.

Для гарантии он подождал ещё немного и, поудобней перехватив кувалду, нанес по статуи Фроста первый удар.

Как говорит его старший брат — нет тела, нет дела. И он, Иван Толстой, приложит все свои силы, чтобы от братьев Кроу не осталось даже снежинки!

* * *

Я стоял около стелы и с каким-то трепетом прижимался к ней лбом.

Не знаю почему, но в груди щемило, будто мы с ней видимся в последний раз.

Может быть мысли эти были навеяны братьями Кроу, а может просто навалилось слишком много всего.

И с каждой минутой Чутье Воина шептало всё сильнее — мой путь в гимназии, как это не прискорбно, подошёл к концу.

Даже не так. Я чувствовал, что мне жизненно необходимо свалить отсюда. На заставу, в Пустыню, к себе в надел.

Уж слишком нехорошие вещи начали здесь происходить.

И тут не надо быть сильно умным, чтобы понять — если местные не могут обеспечить безопасности гимназии, то это или княжество так ослабло, или кто-то из дворян сливает Якова Ивановича.

Причем не из последних дворян.

Про карцер я не очень-то и верил. Как пить дать отдадут или Серебряным, или северянам. Почему так? Да потому что я успел посмотреть на ту же самую Снежную поляну своими глазами.

Княжество не готово к войне.

Ладно бы это были только гильдейские, которые старательно раскачивают лодку, но если их поддержат ещё и северяне…

Надо валить. Однозначно. Пока Попечительским Советом заведуют такие ребята, как тот хорёк, ничего хорошего от него можно не ждать.

А жаль. Гимназия мне нравилась.

И ведь столько всего нового я еще не узнал! Столько открытий осталось не сделанными! Да и потом, я только сейчас осознал всю грандиозность задумки Якова Ивановича.

Ведь все эти квесты — это не просто блажь директора, это потенциал роста, прикладная практика!

А я, вместо того, чтобы рыскать по тайным ходам и открывать подземные лаборатории или подземные мастерские, или, скажем, секретные архивы, должен бежать.

Радует одно — Толстой, если что подстрахует Дубровского. Ну а моя пятёрка не пропадет. На крайний случай, Оут всегда примет меня на заставе.

Даже если я тем самым подставлю не только его, но и весь городок.

Нет, единственный выход из этой ловушки, в которую стремительно превращается гимназия — это мой надел.

«Пасеку открой… В лес сходи…» — словно в ответ на мои мысли, в памяти всплыли слова дедов.

Не зря мне про надел намекали что князь, что директор, ох не зря!