Читать книгу - "Ставка на Проходимца - Илья Бердников"

— Цела Люська, — проговорила Ками. — Не торопись вставать, подожди.

Я снова опустился на спину, борясь с навалившейся тошнотой. Чудовищная туша вверху уже проплыла мимо, открылось изливающее влагу небо. Я откинул забрало, подставил лицо струям дождя…

Полегчало. Я даже смог подняться на локтях. Снова попытался оглядеться. Около трети хижины превратилось в руины. Крыша, она же потолок, рухнула практически вся. Остался только небольшой кусок, что держался каким-то чудом как раз над тем углом, где сидела ранее сестра, но теперь угол был пуст. Имар тоже куда-то исчез, видимо, увел сестру из опасной зоны.

Я поднатужился, поднялся на корточки, упираясь рукой в бревно и кряхтя, словно старый дед. Ками с готовностью подставила плечо, но я отвел ее рукой в сторону. С усилием выпрямился.

— Что случилось?

Живая колонна ударила в землю совсем рядом, брызнули камни, над головой пролетело целое бревно.

— Давай выбираться отсюда, — проговорил я, — пока нас не раздавили, как слон — козявку. Куда все ушли?

Ками молча потянула меня куда-то в ночь, я плохо соображал — видимо, все-таки, несмотря на защиту комбинезона, получил контузию от падения крыши. Мы проскользнули мимо движущейся колонны, что была как минимум два — два с половиной метра в диаметре… Господи, так каких же размеров обладатель таких ног?!

— Давай сюда! — Ками практически волокла меня, направляла, покрикивала.

Я спотыкался, ноги заплетались, а грузно ударяющие в землю колонны все не заканчивались, мелькали то справа, то слева в свете фонарей, били, разбрызгивая грязь и камни… Ощущение, что это дурное сновидение, усиливалось все больше. Вот сейчас одна из этих сероватых в свете фонарей колонн обрушится на меня, раздавливая в блин, вбивая в раскисшую землю, перемешивая с камнями, и я проснусь… В окно засветит настырный фонарь, в форточку вольется коктейль из ночного воздуха, городского шума и индустриального дыма, где-то свистнет маневровый локомотив… Я перевернусь на другой бок и снова засну, и мне будут сниться совершенно другие сны, без сумасшедшего дождя и частокола гигантских ног…

— Сюда! — крикнула в очередной раз Ками, резко дернула меня в сторону. Что-то, что уже совсем не напоминало колонну, пролетело мимо, плюхнулось в грязь, обдав меня веером брызг…

Это было гибкое существо, понять, на что оно похоже, не представлялось возможным, так как оно постоянно двигалось, изменяя местоположение, окраску и даже, как мне показалось, форму.

Ками послала в сторону стремительной твари несколько очередей из пистолета-пулемета, но, кажется, не попала. Я нащупал над плечом рукоять дробовика и потащил его из кобуры, внутренне молясь, чтобы он был в работоспособном состоянии, так как он побывал вместе со мной под завалом.

Тварь выскочила из дождя, как мокрая вихрастая комета. Я автоматически нажал на спуск, успев сделать это чуть раньше, нежели растрепанная куча каких-то тряпок ударила мне в грудь, опрокидывая на спину совсем не тряпочным весом. Совсем рядом забилось пламя перед стволом пистолета-пулемета. Меня снова придавило что-то неподъемное, затем тяжесть исчезла, метнувшись куда-то вбок. Тут же раздался резкий визг, оборвавшийся тяжелым, но несколько смягченным ударом.

— Давай, Ле-ша, вставай!

У Ками, положительно, сегодня была такая благородная функция: поднимать мое вялое тело из грязи. Я снова гордо отверг ее плечо, хоть и отчаянно жалел об этом: ноги совсем плохо держали, да и в голове все плыло, мозг не желал концентрироваться на определенных мыслях…

Я поплелся вслед за Ками, бросил взгляд в сторону темного пятна — это все, что осталось от незадачливой твари, неосторожно попавшей под очередную колонну, словно под заводской многотонный пресс. Чувство, что это всего лишь дурной сон, покинуло меня, оставив наедине с обнаженной реальностью дождливой ночи и тяжелой поступи неизвестных чудовищ. Когда моя психика совсем отказалась воспринимать окружающее, сжалась в тугой комочек и упала вниз, повстречавшись с застрявшим в горле сердцем, Ками втянула меня под какой-то скальный козырек.

— Туши фонари!

Я шлепнулся на зад, положил дробовик на колени, выключил фонари шлема и поклялся себе, что не поднимусь, по крайней мере, до утра, а еще лучше — до следующих суток. Из темноты вынырнуло что-то невидимое, обхватило меня, так что я чуть не начал отбиваться дробовиком, но по рыданиям определил свою сестренку и обнял ее в ответ.

— Где остальные? — пробормотал я, снимая шлем и целуя мокрую Люськину макушку. — Санек, Имар, Данилыч?

Люська еще больше вжалась лицом в комбинезон, затряслась мелкой дрожью…

— Я здесь, — раздался сдавленный голос штурмана. — Имар тоже…

— А Данилыч? Данилыч в порядке?

— Тут Данилыч, — проговорил из темноты Имар. — Его привалило немного, сейчас без памяти лежит.

Я, несмотря на всю свою слабость, попытался приподняться, зашарил рукой в поисках снятого шлема… Люська уцепилась за мою шею, не пуская, всхлипывала, что-то бормотала, целуя мое лицо…

— Ле-ша, — спокойно сказала Ками, — ты Данилычу сейчас ничем не поможешь. Имар уже перебинтовал ему голову, а большего ты не сделаешь…

— Сейчас руку ему зафиксирую, — отозвался Имар. — Похоже, кисчь раздроблена.

Кисть…

Я прижался подбородком к Люськиной голове и уставился в темноту, наполненную топотом живых колонн. Плохо, что кисть. Данилычу еще транспорты водить, а как искалеченной кистью за баранку взяться? Эх…

Как-то вкривь и вкось у нас все пошло, нехорошо, скверно.

— Его сильно привалило, — сдавленно проговорил Санек. — Мне вон всю спину отбило… болит — мочи нет… Ками при обвале к Люде кинулась — прикрывать… вот они обе в уцелевшем углу и оказались. Имар отволок Данилыча на себе в это укрытие, а Людмила мне допрыгать помогла.

Я помолчал, переваривая услышанное. В каких только передрягах нам не приходилось побывать на Дороге, но почему-то всегда оставалась уверенность, что вся наша команда целой и невредимой выйдет и из этой ситуации, доберется до Точки, доставив груз… и только вспоминать будем со смехом о минувших опасностях…

Данилыч был сердцем нашего экипажа, его стержнем. Он создавал ощущение какой-то «домашности», защищенности. Приятно было ощущать, что рядом есть кто-то опытный, кто подскажет, научит… пусть прикрикнет, но поможет в любом случае. Хотелось верить, что всё будет в порядке, пока этот ворчливый, но добрый мужичок, этакий хозяин-собственник, будет заботиться о своем движущемся доме.

И вот теперь, когда этот дом на колесах утонул в потоке, а хозяин лежал без памяти, осознание беззащитности, отсутствия какого-то привычного прикрытия охватило меня с такой силой, что я сжался, еще крепче прижимая к себе сестренку.

«А если Данилыч умрет?»

Я мысленно застонал от такого предположения. Внутри нарастало ощущение ледяной глыбы, что, появившись в районе груди, стала тянуть на себя тепло тела, грозя высосать его совсем.