Читать книгу - "Палач - Евгений Бабарыкин"

Чем дальше шли на север, тем легче становилось идти, несмотря на то что, как и сказали Иваныч и Дмитрий, асфальт скоро закончился и потянулся сплошняком привычный для глаз еловый лес. Местность все время шла на подъем, зато почва под ногами все светлела, становилась каменистой, а деревья росли все реже. Теперь можно было идти, выбирая ровные участки, свободные от камней. Иваныч все время сверял маршрут по компасу, и за первый день мы отмахали почти сотню километров – ходоки все подобрались под стать, а поклажи у нас собой было не много. Кроме еды, мы ничего брать не стали, оставив лишние вещи в той деревушке с красивым названием Синяя Гавань, в которой накануне заночевали. Иваныч сказал, что нет смысла даже спальники тащить – выспаться можно и на еловых лапах. Мы с Димой даже спорить не стали – чем быстрее двигаешься, тем дольше живешь.

За себя мы не очень переживали. Я успел переговорить с Дмитрием, улучив момент, когда Иваныч вышел куда-то. Оказалось, Дима уже тоже пару раз сталкивался с демопсом нос к носу, и тот его не тронул. Оставалось только надеяться, что мы никого в лесу не встретим или что наше присутствие их отпугнет или остановит.

За весь день мы ни разу не остановились – съели на троих пару копченых зайцев прямо на ходу. Рыжей пришлось довольствоваться костями с остатками мяса. Впрочем, она не спорила.

– А переночевать в сторожке охотничьей можно будет, – предложил Иваныч, когда начало смеркаться. – Давайте поднажмем, километров пять до нее всего, если я не ошибся в расчетах.

До охотничьего домика мы шли два часа. Оказывается, Иваныч охотился в этих местах до Первой Кары, но местность до неузнаваемости изменилась, сосновый лес погиб во время пожара, и многие ориентиры просто пропали. Да и больше десяти лет прошло с тех пор, как он был в этих краях.

Сторожку-то мы нашли, но воспользоваться ее кровом не получилось. Судя по всему, в нее попал здоровенный кусок льда, разваливший избушку на бревна.

– А и ничего, – не унывал Иваныч, – зато дрова искать не надо.

Мы наломали сушняка в лесу для растопки, а когда занялись толстые валежины, кинули в костер короткие бревнышки, когда-то служившие той стеной избушки, где была вырезана дверь. Мы выбрали самые сухие из них, те, что лежали заваленные другими бревнами, и костер получился почти без дыма.

Иваныч нарубил еловых веток и показал, как устроить постель, чтобы не простыть от земли. Дежурили по очереди, подкидывая в костерок дрова.

Мне выпала последняя часть ночи. Когда начало светать, я подложил дров и сварил овсяную кашу – где-то читал, что это пища спортсменов и нравственных людей. Правда, вряд ли они ели ее круто посоленную и с мясом. Когда каша сварилась, растолкал товарищей и поставил чайник на огонь. Мы быстро поели, и я заварил чай.

– Не знаю почему, но в лесу самый говеный чай кажется самым вкусным. Давайте-ка еще для вкуса и поднятия жизненного тонуса…

Иваныч подмигнул и плеснул из фляжки, которую выудил из своего рюкзака.

– Это настойка лимонника. Сегодня как заведенные будем бежать, вот увидите. Это у меня из старых запасов, случайно в доме два года назад нашел. Еще до Первой Кары мне товарищ с Дальнего Востока привез целый мешок. А я на чердак закинул да забыл про него. Сейчас-то на чем настоять не найдешь. – Иваныч сплюнул на изумрудную траву. – Так что пейте, это теперь редкость.

– Раньше аптеки потрошили, – улыбнулся Дмитрий. – Там были травы всякие.

– Ну, вспомнил, – отмахнулся Иваныч. – В аптеках давно все подмели, даже что на пол упало… Сейчас водку только и можно что на еловых шишках настаивать, да кто ее пить будет, когда этот запах уже в печенках сидит?

– Зато почти никто не болеет, – возразил я. – Инфекций так точно уже давно не бывает.

– Это еще неизвестно, от чего их не бывает, – буркнул Иваныч. – Ладно, давайте собираться, что ли?

Нищему собраться – только подпоясаться, так что через пять минут мы уже отправились в путь, завалив костер камнями – берегли воду. Иваныч сказал, что раньше ручьи были только на той стороне кряжа, а как дела обстоят сейчас, никто не знал. Можно было собирать дождевую, но это заняло бы много времени, а останавливаться не хотелось.

К обеду лес почти сошел на нет. Огромные валуны и почва под ногами приятного желто-коричневого цвета, так не похожего на черные, оплавленные остатки камнепада, радовали глаз. Даже трава тут, на открытой местности, уже не так резала глаз, как на контрасте с темными елями. Я шел последним, когда услышал впереди смех Дмитрия.

– Ты чего?

– Да вспомнил тут, – отмахнулся он. – Ты помнишь, как фильмы смотрели раньше? Ну, через компьютеры качали, потом на ди-ви-ди крутили?

– Помню, конечно. Хотя давно это было. А чего ты вспомнил вдруг?

– А у тебя какой фильм был любимый?

– Да что-то уже не очень помню. Про Терминатора нравился… А, этот, «Матрица», крутой.

– Ну, этот-то уже старый совсем. Иваныч! А у тебя какой фильм любимый был?

– Из наших? «Девчата» и «Весна на Заречной улице».

– Тьфу на тебя, мы таких и не видели, – рассмеялся Дима. – Из голливудских что?

– Да не знаю… «Криминальное чтиво» несколько раз смотрел, помню. А другие как-то мимо.

– Ничего вы не понимаете в искусстве, – в шутку обиделся Дима. – Лучший фильм всех времен и народов – «Властелин колец».

– А, помню, – кивнул я. – Да, ничего, только нудноватый…

– Дурак ты, Серега, хоть парень вроде и неглупый.