Читать книгу - "Божьим промыслом. Серебро и олово - Борис Вячеславович Конофальский"

Волков же зовёт к себе лакея, чтобы заказать себе и своим людям обед, а сам и говорит ей:

— Был в приёмной. Меня какой-то святоша до архиепископа так и не допустил.

— И хорошо, — вдруг заявляет Агнес. — Вместе пойдём, сегодня, к ближе к вечеру, когда у него омовение. Без всяких посторонних он будет. Я вас проведу. И погорите с ним.

«Неужто проведёт? Вот так вот запросто? И не приёмные часы, а в личное его время, в личные покои? Кто же она теперь такая?»

Фон Готт, Кляйбер и Леманн уселись на другой края стола, чтобы не мешать генералу и «племяннице» беседовать.

— Как у вас тут дела? Как дела у тебя? — Начал он.

— У меня, всё слава Богу, — отвечает Агнес.

«У неё всё "слава Богу!» Действительно, хороша. — Волков глядит на неё и всё ещё никак не может поверить, что сидящая с ним рядом полнокровная молодая женщина, с ярким губами, с красивыми плечами и румянцем на щеках, эта та самая, серая от недоедания, костлявая и косоглазая девочка, которую он подобрал в загаженной таверне, где-то в жутком, болотистом захолустье. Генерал в который раз видит её и в который раз удивляется. — Груди вон какие себе отрастила. Рука мужеская, так сама и тянется — потрогать… Неужели это она?"

— В монастырь какой-то на богомолье ездишь?

— Езжу, господин… Каждую неделю. Настоятельница, мать Изабелла, ко мне благоволит.

Это генерала удивляет, ему, помнится, что девице было нехорошо в храмах, или он путает что-то…

— И в церковь ходишь?

— А как же, — она, судя по всему, даже удивлена его вопросом. — На воскресные службы, сижу в первом ряду. Причащаюсь каждую неделю.

— А с деньгами у тебя как?

— С деньгами? — Она отмахивается с небрежностью. — А… Всё одно их не бывает сколько хочется. Но вот думаю у вас дом ваш откупить. — И так как генерал тут посмотрел на неё с удивлением, она и продолжает. — А что? Тот домишко для вас уже мал. Вы его купили, когда простым рыцарем были, а сейчас вы всем известный генерал, у вас одних оруженосцев, не считая слуг, — она кивает в конец стола, — вон сколько, а если с женой и сыновьями приехать решите? Где из всех поместите? А я дам вам хорошую цену. И вы себе новый дом купите или построите. А я вам в том помогу. Волков глядит на красивую молодую женщину, и думает о том, что раз так у неё всё просто, и сама бы могла себе построить дом. Но почему-то хочет помогать ему…

«Видно из моего домишки, что до рези в глазах провонял кошачьей мочой, съезжать она не желает!»

Тут им стали подавать закуски: сельдь потрошёную, солёную с луком, другую солёную рыбу, варёные яйца, хлеба. Оруженосцы его сразу принялись за еду, а вот генерал не тропился, бросил себе на тарелку целую сельдь, но не ел её, лишь отпил пива. Агнес же не притронулась к еде совсем. Да и вина из своего стакана не пила. Этот его дом… Странное дело, но почему-то теперь, после вчерашнего посещения… Волков, попросту, им брезговал. Словно дом тот неимоверно загажен и зловонен, и отмывать его… Да легче сжечь и построить новый. Но кто, кто же его дом так загадил? Неужто эта красивая, темноволосая женщина, что сидит рядом с ним и к груди которой хочется прикоснуться? Генерал смотрит на неё и не понимает: неужели она?

Глава 35

— О доме подумаю, потому как деньги мне нужны, — наконец произносит он. — Но дёшево тебе его не отдам, я его не только деньгами брал. Он не просто мне достался.

— Понимаю, дядюшка, замки и жизнь при дворах стоят не дёшево. — Сразу соглашается племянница. — Скажете — сколько, столько и собирать буду.

И только после этого, наконец, принимается за селёдку. Но тут он же спрашивает:

— Ты Брунхильде деньгами помогала?

— Поначалу, — отвечает Агнес. — Да вы же её знаете, у неё под юбкой своя казна имеется, да и не казана, а чеканный двор, я только её в свет вывела, а дальше она сама. Теперь ей от меня и не нужно ничего. Ей последний раз любовничек её прислала ларь, с пятью сотнями флоринов. Сказал, что то графине с графом на год. Это сорок золотых на месяц, чего ей теперь грустить?

— И кто же это так богат? — Волков опять удивлён. И немудрено: пять сотен… И то ведь даже не гульдены. Флорины! А южные деньги всяко тяжелее денег северных.

— Так вы его знаете! — Отвечает Агнес. — Он человек здесь весомый.

— Я его знаю? — Волков смотрит на племянницу. И на секунду в голове его мелькает мысль: может это САМ? Но тут же он прогоняет её, нет, конечно… Брунхильде, естественно, всё равно с кем ложиться в постель, если за то будут давать по ларцу золота, пусть даже то будет древний старик, но архиепископ…

«Уж больно он стар, да и болен. На его ноги было страшно смотреть ещё в те времена, когда я жил тут. Как он ещё с тех пор жив — не понятно, а уж с молодой бабой в постели забавляться… Нет, то точно не старый поп».

— А вот он вас помнит, знает хорошо. — Продолжает «племянница».

— Ну, уж не тяни — говори!

— Отец Родерик, помните, лысый такой? — отвечает ему Агнес.

— Полысел значит, — говорит генерал. — Викарий архиепископа.

— Генеральный викарий, — поправляет его «племянница». — С должности канцлера он ушёл, говорят, сам отпросился. А вот насчёт имущества — так Его Высокопреосвященство ему доверяет. — И она говорит, понизив голос. — Он ведёт все его денежные дела и дела доменные, и все личные дела курфюрста по Ланну и Фринланду. Про все долги курфюрста ведает.

«Теперь понятно откуда у Брунхильды ларцы с золотом».

— А в миру зовётся он Корнелиусом Цумерингом…

«Ах вот к кому поехала Брунхильда. Ещё и графа туда взяла».

— … он дружен со многими банкирскими домами, — продолжает Агнес. — Лицо в городе важное. К нему и канцлер архиепископа, брат Петер за деньгами ходит, и