Читать книгу - "Нам бы день простоять, да ночь продержаться! - Сергей Альбертович Протасов"

ответ тоже прилетало обильно. Из экипажей больше половины оказались убиты или ранены, из-за чего многим пришлось уйти за сети. Ломаная линия этих заграждений, связывавших островки притопленной портовой и речной мелочи, густо утыканной пушками и пулеметами, на некоторое время стала настоящим волноломом, о который разбивались накатывавшиеся волны самоубийц.

В столь бесперспективных фанатичных атаках трудно было уловить хоть тень смысла. С самого начала было ясно, что после потери внезапности не оставалось даже малейшего шанса продавить эту линию, а потом еще и преодолеть под огнем от полутора до двух с половиной миль простреливаемых вдоль и поперек вод внутренней акватории до стоянок больших кораблей. Но японцы лезли и лезли на убой.

И это была только первая за ту ночь «Банзай-атака». От висевших в небе осветительных ракет и множества горевших на плаву небольших судов над северным входом в бухту Кисарадзу стояло яркое зарево, очень хорошо видимое почти из любой точки залива, несмотря на штормовую хмарь, секущую ветренной сыростью. Его отсветы доставали даже до стоянки флота. Возможно, именно для этого все и затевалось. Не воспользоваться таким прекрасным ориентиром самураи просто не могли.

На всех кораблях в Кисарадзу с минуты на минуту ждали появления более опасных миноносцев и вспомогательных крейсеров. И они появились. Но самую первую их вылазку удалось сорвать еще до ее начала.

Когда «Громящий» и «Видный» еще на закате неожиданно ввязались во встречный бой с тремя японскими истребителями рядом с разрушенным и захваченным островом-фортом и «Донским», они первым делом отмигали фонарем о встрече с противником и его численности на сигнальный пост мыса Фуцу. Это сообщение разобрали и на остальных эсминцах, прикрывавших последние тяжелые корабли, еще только ждавшие своей очереди на проход сквозь открытые ворота в юго-западной части заграждения.

К этому времени 2-й, 4-й и 5-й минные отряды Тихоокеанского флота уже в полном составе собрались западнее мыса Фуджими, начав распределять между собой сектора несения ночного дозора на подступах к стоянке. Всего в миле восточнее них слабо мерцали задействованные на время прохода флота на стоянку тусклые огни, отмечавшие путь в Кисарадзу. Они периодически перекрывались темной тушей очередного броненосца или вспомогательного крейсера, проскальзывавшего между ними. В акватории бухты едва угадывались еще и огни копошившихся лоцманских катеров, разводивших всех на отведенные размеченные места.

Охранники от такого пренебрежения элементарными правилами скрытного базирования исходили холодным потом. Хотя прекрасно понимали, что выполнить все маневры на толком не освоенном, мелководном рейде совсем без освещения просто нереально, раз засветло добраться до гавани так и не успели. Это и вызвало неминуемую задержку с прохождением через раздвижные ворота, и заставляло теперь всех жечь нервы в напряженном ожидании.

Все так же штормило, «замыливая» тучами брызг стекла легких ограждений ходовых рубок. Такая погода вынуждала не только наблюдателей, но даже и вахтенных офицеров посменно топтаться на открытых участках мостиков, напряженно вглядываясь в горизонт. В относительно уютные внутренние помещения рубок (не отапливаемые, но хотя бы не продуваемые насквозь) заходили лишь ненадолго, чтоб чуток согреться постоянно приносимым туда с камбуза горячим чаем. Им же пытались одолеть накопившуюся усталость, начинавшую давить все сильнее.

Разгоревшийся и достаточно быстро стихший бой у западных форпостов слушали в напряжении. Но от ушедших в том направлении совсем недавно кораблей Матусевича и двух других «Невок» запросов о помощи не поступало, так что продолжили совещание, постоянно следя за горизонтом. Потом благополучно пропустили к бухте «Донского», приняв от него полномочия внешнего дозора.

Когда уже двинулись к намеченным позициям, расходясь в цепь, снова с юго-запада, судя по пеленгу, опять с первого форта, затрепетал ратьер, извещая о посторонних, проскочивших чуть западнее, совсем недалеко от него, и двигавшихся в северо-восточном направлении. То есть вдогон за едва залезшим в логово флотом, все еще толпившимся у входного бона, судя по продолжавшейся там возне, пока еще не до конца закрытого.

Эсминцы, не мешкая, ринулись на перехват. Почти сразу на фоне пожаров Йокосуки обрисовались низкие силуэты миноносцев, явно японских, быстро смещавшихся к северу и вскоре пропавших в темноте. Действуя поотрядно, рассыпались веером и продолжили поиск, с тревогой оглядываясь на багровое зарево, начавшее разрастаться у Содегауры и быстро приближавшееся к бухте. Слушали частые хлопки малокалиберных пушек и трескотню пулеметов, перемежавшуюся какими-то взрывами. Но на полноценную минную атаку это все же не тянуло. Да и соответствующего сигнала и запроса о помощи не было, так что продолжили прочесывание намеченного сектора.

Спустя четыре минуты после первого контакта державшийся на правом фланге поисковой цепи 2-й отряд Андржиевского снова обнаружил японские минные отряды. Они уже разворачивались для атаки, совершенно неожиданно оказавшись с другого борта, позади правого траверза.

Возглавляли штурмовые порядки противника четыре двухтрубных миноносца. Их силуэты резко обозначились на фоне ярких всполохов, которые широкой полосой залили приливные отмели у Банзу. Несколько западнее, с приличным отрывом от головных, черными тенями на серо-рыжем фоне обрисовались еще четыре группы по три единицы быстроходных, явно военных кораблей. Скоро разглядели, что все они с четырьмя трубами, кроме одного, на котором их было только две. Истребители!

Коротко мигнув об этом пиронафтом на остальные эсминцы, Андржиевский положил право руля, разворачивая свой отряд для фланговой атаки, приказав блюсти скрытность и усилить наблюдение по всем румбам. В котлах не шуровать, освещения не открывать! Более крупных чужих судов поблизости пока не видели, но они вполне могли находиться где-то рядом. Готовились ко всему.

А японцы довольно быстро приближались к внешней линии заграждений, их намерения легко угадывались. Времени дожидаться подхода других отрядов не оставалось, поэтому «Грозный» вел свое трио в атаку, хоть схватка и обещала быть неравной. Уже на боевом курсе к нему успели подтянуться оба «Финна», державших соседнюю позицию в цепи.

Пять русских эсминцев ударили в южный фланг строя противника из темной северо-западной части горизонта. Супостат как раз только начал маневрирование для выхода в атаку. Выбирая ее направление, японцы так и не увидели русских до того момента, как те открыли огонь, сразу отбросив все ограничения.

Часто стреляя на оба борта, «Грозный», «Громкий», «Бодрый», «Финн» и «Эмир Бухарский» украсились еще и искрами, обильно сыпанувшими из труб. Под кормой взбило пену, начав разводить белые отвалы и от форштевней. В таком виде они вклинились в зазор между японскими истребителями и миноносцами, вынуждая первых уклоняться с курса, избегая охвата головы, а вторых рыскнуть в сторону, спасаясь от продольного огня в спину. Видимых попаданий не зафиксировали, но это было только начало.

На наборе скорости пересекая голову японского строя,