Читать книгу - "Богоборец - Матвей Геннадьевич Курилкин"

и Диего пялились на медленно уменьшающуюся землю в иллюминаторе, как будто видели такое зрелище впервые. Петра, эта смешная самочка, вцепилась в Диего правой рукой, а левой удерживает свёрток с омерзительно-беспомощным и вонючим младенцем. Отвратительное существо. Если взрослых смертных богиня ещё готова терпеть, то вот такие её просто из себя выводят. Когда-нибудь этот орущий набор соплей, слёз и дерьма превратится во что-нибудь забавное, с такими-то родителями, но пока она старается не приближаться. Впрочем, Диего тоже, кажется, не слишком понимает, что с ним делать. Но активно старается понять. Для него это, почему-то, важно.

Сама Кера с ужасом ждёт, что Доменико и Ева тоже заговорят о чём-то подобном. «Если это случится — непременно прерву связь и уйду. И плевать на клятву патрону. В конце концов, чисто формально, во время той битвы с недовозродившимся чистым мы с ним оба технически умерли. Так что все клятвы уже можно считать исполненными».

Кера тяжко вздохнула, понимая, что ничего такого не сделает. Вовсе не из сентиментальных соображений, просто рядом с Диего всегда будут происходить интересные события. По крайней мере, пока он жив. Но скорее всего и после смерти тоже, если, конечно, он не додумается в самом деле искупаться в пяти реках. Он до сих пор так здорово пугается, когда она напоминает о том, что ждёт после смерти… Кера иногда специально шутит об этом, чтобы получить порцию страха настоящего божества. Изысканное блюдо, и очень питательное — грех не воспользоваться такой возможностью. Тем более, что приводить к гибели смертных стало как-то уже и неприлично. Они ведь ей молятся. Нет, если будет необходимо, она, конечно же, не постесняется. Или там силы потребуются для чего-нибудь. Но вот просто так, исключительно ради развлечения… не то чтобы нельзя, а именно что неприлично. Другие бессмертные будут рожи кривить. Раньше Кере было бы на это наплевать… да собственно, так и было. Но тогда она была просто мелкой богиней, у которой и смертных-то не было. Теперь, когда она, вроде как, одна из главных богинь целой республики, так беспечно наплевать на условности уже не получится.

Кера снова тяжко вздохнула. Не слишком-то ей хотелось становиться одной из верховных. Мороки — много, ограничений — ещё больше, а удовольствия почти нет. Только и радости, что можно питаться молитвами смертных, вместо того, чтобы носиться крылатой тенью над миром, выискивая места больших битв, эпидемий и катастроф, а то и просто натравливая смертных друг на друга. «Ничего. Ева проживёт ещё долго, может, ещё успею соскучиться. В конце концов, я ведь ещё не пробовала ей быть, верховной. Вдруг понравится? А то сейчас я как патрон — отбрыкиваюсь от того, чего даже не испытывала, только потому, что страшно».

В конце концов, впереди ещё много интересного в смертном теле. Например, визит в Тартарию. Патрон, упорно игнорирующий собственную божественную сущность, едет развлекаться. Чем-то близка ему эта территория и эти люди — он, иногда, втихаря, даже мечтает, что останется там жить. Напрасно мечтает. Кера больше, чем уверена, что ожидания его просто не могут совпасть с реальностью. Может быть, ему там даже понравится, однако домом это место он тоже назвать не сможет. Хотя… в отношении Диего ни в чём нельзя быть уверенным. В любом случае, он наивно надеется на простое путешествие. «Ну, конечно, — мысленно хихикнула богиня. — Так они тебя и проигнорируют такого скромного и незаметного бога в человеческом теле. Ещё и того, кто уничтожил чистого. Ну, почти уничтожил». Как раз в этот момент на плечо патрона вспрыгнула ворона-альбинос.

— Что, Чистюля, понравился дирижабль? — рассеянно спросил парень.

«Вот так», — в который раз удивлённо покачала головой Кера. Такого унижения для божества она даже представить не могла. Он его не убил. Не поглотил его силы без остатка. Просто подсадил их остатки первой попавшейся вороне. Пожалел — она ему попалась, когда товарки почти заклевали. И теперь за Диего повсюду следует белая ворона. Зверобог по кличке Чистюля. А самое смешное, что звериное сознание оказалось гораздо сильнее тех остатков сущности чистого, что ещё сохранялись в его сердце. Ни капли злобы не сохранилось, осталась только преданность и любовь. Ох, как бы ему за такое не получить порицание от остальных бессмертных. Ну хоть какое-то уважение нужно иметь? Всё-таки бог, хоть и чужак.

«Ладно, — подумала богиня. — Может, удастся договориться с Тартарцами? У их бессмертных тоже, говорят, довольно странное чувство юмора. Этакая дипломатическая миссия. А там, может, и к северянам заглянем. Нужно же налаживать контакты?»

Примечания

1

Гаррул — болтливый.

2

Мифические существа, дети Зевса и Геры. Хороши в отвлечении внимания от мест, которые не должны найти. Хорошие воины и сильные колдуны. Выглядят как люди.

3

Апокалипсис у древних греков.

4

Гора, на которой собрались титаны перед тем, как сразиться с богами. Боги, соответственно, были на Олимпе.

5

Геката и Кера — дочери Нюкты, которая, в свою очередь, дочь Хаоса и Мглы. Уран же, отец титанов — сын Хаоса и Геи. Так что они, скорее, троюродные родственники, а не родные. Однако если учесть, что Гея, супруга Урана и мать титанов является дочерью Нюкты, троюродными родственниками их тоже звать нельзя. В общем, они не заморачиваются с точным именованием.

6

Эреб — мрак.

7

Это она про Пандору, которая открыла сосуд с бедами. Кере такое не могло не понравиться.

8

Каструм — постоянный лагерь, военная база.

9

Первые спички, как известно, делались из красного фосфора, который чрезвычайно ядовит. Об охране труда и технике безопасности в то время никто и не думал, потому работники фабрик долго не выдерживали. Нередки были случаи, когда выходящих с фабрики рвало светящейся субстанцией, и это, конечно, никого не беспокоило. Даже самих работников. Фосфор в первую очередь разрушает кости лица — зубы и нижнюю челюсть, так что вид у тех, кто проработал на фабрике достаточно долго, был характерный, чем-то похожий на зомби.

10

Поперечный неф в базиликальных и крестообразных по плану храмах, пересекающий основной (продольный) неф под прямым углом.

11

Продолговатая часть здания, простирающаяся от главных входных дверей до хора и покрытая сводами.

12

Площадка перед входом в основную часть храма.