Читать книгу - "Темное наследие - Александра Бракен"

Мои родители на самом деле никогда не понимали, в чем истинный смысл выражения «шиката-га-най», что означает: «нет иного выбора». И что не все в жизни поддается контролю – так уж складываются обстоятельства. Папа верил, что при достаточно точном планировании почти всe в этом мире можно подчинить или упорядочить. И когда они с мамой отправили меня в школу в день Сборов, мне было непросто злиться на них, потому что я понимала. Правда понимала. Моя сила была аномалией в их картине мира, и они пытались рационально осмыслить ее так же безуспешно, как я пыталась ее контролировать.

Роман повернулся на сиденье, его глаза сверкнули.

– Ты не можешь никого разочаровать.

Я молча откинулась назад, пристроив голову на подголовнике. Я хотела задержать в себе эти слова, даже если голос в моей голове шептал, что я – жалкая самозванка.

– Хотела бы я, чтобы это было правдой.

Он покачал головой.

– Я знаю, что такое чувствовать себя неудачником. Сколько раз я проигрывал – даже не понимаю, почему я все еще жив. Но ты выжила в том лагере, ты использовала свой голос, пытаясь помочь другим, ты сражалась с этими похитителями, это ты нас спасла – ты сама, в одиночку. Это ты нас вела, вперед и вперед, и ни разу не пошла на попятную, даже когда на тебя обрушивали удар за ударом. Разве это повод для разочарования? Это невероятно.

Я слегка наклонила голову, пытаясь справиться с бушующими эмоциями. Сидя на заднем сиденье, мне удавалось их скрывать. На заднем сиденье было безопасно. Не нужно участвовать в разговоре. Можно оставаться незамеченной.

Но я хотела быть замеченной. Потому что когда Роман смотрел на меня, он видел ту, кем я стала сейчас. Видел меня – сильную, способную действовать и со всем справиться. А не маленькую девочку в перчатках, которая могла контролировать лишь свой голос.

– А что случилось с тобой? – спросила я его. – Я даже представить не могу, в чем ты мог проиграть. Каждый раз, когда становится страшно, мне достаточно лишь посмотреть на тебя. Ты всегда собран и никогда не промахиваешься. Ты обдумываешь все возможности. И… еще поешь ангельским голосом… – шутливым тоном добавила я.

Парень тихонько рассмеялся, а пальцы, сжимающие руль, наконец разжались. И он машинально снова потер шрамы на правой руке.

– Хотел бы я быть таким, каким ты меня видишь.

– Ты такой и есть, – заверила я его. – Мы не обязаны соответствовать тому, чего от нас хотят другие люди.

Роман отбросил волосы со лба. Его взгляд снова стал отстраненным.

– Жизнь и смерть моего отца были полны жестокости и насилия, – начал Роман. – Он не имел постоянной работы и всегда зависел от того, кто его нанял, или от того, кому он был должен. Мама старалась держать нас от него подальше, но отец постоянно причинял нам боль и страдания. Нам не отмыться от того, что он делал, и уже никогда не получится. Он был ужасным человеком.

В ожидании продолжения я затаила дыхание.

– Мама заставила меня пообещать, что я не буду таким как он. Она действительно заставила меня зарубить это себе на носу. – Я никогда раньше не слышала такого выражения, но уловила его смысл. – Я обещал. Снова и снова. Что пойду в школу, стану врачом или рыбаком, или банкиром, или учителем… кем угодно, но не таким как он. И вот кем я в итоге стал, и лучше всего у меня получается то, что я больше всего ненавижу.

– Роман… – начала я.

Парень попытался смягчить следующие слова, но получилось не очень.

– И еще я пообещал маме, что позабочусь о сестре. Заботиться о Лане всегда было моей обязанностью с самого детства. Но я даже этого не смог. Я на секунду отвернулся, сосредоточился на другом, и она ускользнула от меня.

Роман потер лицо руками и печально вздохнул. Сейчас я сочувствовала ему и Приянке еще больше, чем раньше. Встреча с Ланой выбила их из колеи, хотя они оба изо всех сил старались это скрыть. Достаточно было оказаться рядом с ними, чтобы почувствовать, как их съедает глубокая внутренняя боль. Их души были оголены, как провода.

– Прости, я прошу прощения за самого себя, – медленно выговорил он, подперев голову рукой. – Я не ожидал встретиться там с Ланой, как и того, чем она стала… что это будет таким… не знаю подходящего слова.

Я знала. Опустошительным.

– Как я ни стараюсь, не могу представить, через что ты прошел. Но если ты не смирился с неудачей, ты не проиграл. Мы найдем Лану и сможем ей помочь. В этом я не сомневаюсь, в отличие от всего остального.

– Ты имеешь в виду шансы доказать твою невиновность? – спросил он.

– И добиться суда над теми, из-за кого погибли люди, – кивнула я. Это было самое важное. – Но если Клэнси был прав, и Руби ушла одна, это означает, что мою теорию о связи между ее исчезновением и нашим похищением можно выкинуть в мусор. Я даже не понимаю, как буду собирать улики теперь, когда мы идем по совершенно другому следу.

– Но когда у тебя появятся улики, что ты будешь с ними делать? – прозвучал новый вопрос. – Есть ли в правительстве человек, которому ты доверяешь настолько, чтобы передать их ему?

То, как Роман произнес эти слова, заставило меня на какое-то время замолчать.

– Что ты имеешь в виду? Думаешь, в этом замешано правительство?

– Нет, нет, – быстро сказал он. – Я имею в виду, нужен человек, который отнесется серьезно к твоим словам и передаст улики в надежные, непредвзятые руки.

– Это правительство, – сухо ответила я. – Там не бывает по-другому. Каждый выбирает ту или иную сторону, и мне нужно найти того, кто на моей. Единственный способ уничтожить ту лживую историю обо мне – создать другую, которая окажется убедительнее. Чтобы было не подкопаться.

– Как то, что ты сделала для борьбы с лагерями, – произнес он, осмысляя сказанное. – Создала подборку интервью и снимков.

Я кивнула.

– Истории – это сила. Ты можешь дать людям факты, а они отмахнутся или даже не обратят на них внимания. Люди верят тому, что считают убедительным. И мне нужно вызвать у них какие-то чувства. Мне нужно, чтобы то, что со мной случилось, вызвало у них гнев, нужно, чтобы они сочувствовали жертвам. Я должна попытаться восстановить доверие, которое разрушает Мур.

– Звучит почти невыполнимо, – прокомментировал Роман. – Так что ты с этим справишься.

Впервые за эти дни я улыбнулась.

Хотела бы я быть такой, какой ты меня видишь.

Приянка неслась к машине, и ее лицо сияло от восторга.

– Ой-ой, – пробормотал Роман и повернул ключ в замке зажигания. Потом он повернулся, еще раз посмотрел на меня и произнес: – Твоя прическа мне очень нравится. С ней ты похожа на себя.

Я поняла, что он имел в виду.

– В чем дело? – спросила я Приянку, когда она забралась на заднее сиденье и громко хлопнула дверью. Должно быть, она неплохо зарядила запасной аккумулятор. Энергия превратилась из искорки в ровно горящее пламя.