Читать книгу - "Чужие игры - Борис Долинго"

Они пошли по верхушке холма – впереди Валентин, сзади его держал на мушке Акмолл, а замыкала шествие парочка Порат—Митралл. Митралл своего собрата постоянно пинал, материл и фактически тащил на себе, так как ноги у последнего почти не двигались. Сагдана при этом нигде видно не было. Сторожит Кин и Шорина? Но Акмолл утверждает, что они не захватывали их, странно.

– Так, и где же твои дружки? – словно угадав его мысли, спросил Акмолл.

– Я уже сказал: не знаю, – ответил Остапенко. – Они ушли за водой и фруктами, но пропали.

– Не рассказывай сказки!

– Так и есть. Я бегал вокруг, искал их, но не нашёл…

– Где это произошло?

– У горы.

– Растяжимое понятие – гора занимает чуть ли не весь этот чертов остров. Где именно?

– Остров? Так мы на острове? – удивился Валентин.

– Да. И перехода на нём нет. Если только на соседнем.

Остапенко вспомнил полоску земли в океане.

Тарланин повторил вопрос про то, где точно исчезли Николай и Кината? Валентин ответил, что если агенты взяли их, данный вопрос не имеет смысла. Акмолл заверил его, что никого они не брали – Остапенко первый из беглецов, кого агентам удалось снова захватить.

Валентин снова повторил, что ему нечего рассказывать – его товарищи по несчастью исчезли без всяких следов. Тарланин высказал предположение, что они могли просто бросить Остапенко на острове, ведь никто не знал – возможно, что у Кинаты был где-то спрятан гравилёт. Валентин с негодованием отверг такое предположение: если он ещё и мог допустить подобные действия со стороны девушки, которую, действительно, совершенно не знал, то его лучший друг и боевой товарищ ни за что не поступил бы так.

– Но, возможно, девчонка нашла способ и от твоего друга избавиться, – заметил Акмолл.

– Да не может быть, – вскинулся Остапенко. – Вряд ли Кин пошла бы на такое!

Тарланин хмыкнул:

– Да что ты вообще о ней знаешь?

– Ну, я вообще о всех вас мало чего знаю, – парировал Валентин. – Ты же мне ничего не рассказываешь.

– А я тебе и не должен ничего рассказывать. Чем меньше знаешь, тем тебе же лучше! Пойми, землянин: если ты узнаешь слишком много, тебя однозначно ликвидируют! Так что можешь считать, что я о твоем благе пекусь.

– Да, неужто?!

– Именно! Кроме того, я – правосудие, а ты – преступник.

– В своем мире я сам ловил преступников, – заметил Остапенко.

– О, да мы коллеги? – усмехнулся Акмолл. – Что ж, твоя вина этим только усугубляется.

– И в чём же я виноват? Неплохо бы ознакомиться с обвинительным заключением!

– Расследование пока ещё идёт, а ты, между прочим, всячески этому мешаешь. Не хочешь сотрудничать со следствием.

– Значит, вы – полиция?

– Да нет, мы повыше полиции. У нас, кстати, давным-давно уже нет полиции как таковой.

– Значит, вы политическая полиция?

– Ну, не совсем, как бы, хотя – смотря как оценивать.

– Разведка?

– И это тоже.

– Много у вас работёнки! А может, вы ещё и контрразведка?

– В связи с появлением таких, как вы, видимо, придётся и этим заниматься.

– Что значит «таких»? Ты хочешь сказать, что мы – шпионы?

– А разве нет?!

– Нет, мы не шпионы!

– Ну да, конечно! Откуда же на вас бронекостюмы?

– Я уже рассказывал.

– Ты думаешь, я поверю? Да так и скажи, что это Кин вам их дала! Ишь ты, значит, возни с баори ей показалось мало! Точнее, видимо, это показалось мало Аввану…

– А причём здесь Авван? – спросил Валентин.

– Ага, ты и его знаешь!

– Нет, не знаю, просто Кин упоминала имя. Не хочу, чтобы моё дело обрастало несуществующими деталями!

– Так ты готов сотрудничать?

– В общем – да, почему же нет?

– Что значит «в общем»?

– В общем и целом. А где, кстати, ваш Сагдан?

– Погиб Сагдан. Сгорел, когда преследовал вас. И это усугубляет вашу вину, помимо всего прочего!

– Что ты имеешь в виду? – удивился Остапенко.

– Вы начали стрельбу, подожгли лес, разве нет?

– Ну, если на то пошло, не преследовали бы вы нас – никто бы ни в кого не стрелял!

– Слушай, не умничай! – Акмолл махнул рукой. – В общем, разберёмся! Шевелись!

Они спустились с холма и двинулись через пальмовую рощу. Через некоторое время Остапенко поинтересовался, куда они конкретно идут. Акмолл ответил, что в качестве временного лагеря удобнее всего выбрать место где-нибудь у большой воды.

Вскоре впереди засинела гладь океана. Путники вышли на берег и, пройдя немного вдоль воды, остановились.

Акмолл приказал Митраллу привязать землянина к дереву и отправляться на охоту, чтобы добыть свежего мяса. Агент с ненавистью посмотрел на всё ещё невменяемого Пората и пошёл выполнять приказания.

После того как его примотали к пальме, Остапенко удовлетворённо подумал, что Митралл не удосужился обыскать его – пистолет остался в кармане у землянина. Он думал, что командир группы агентов сразу устроит ему допрос, но Акмолл просто присел неподалёку и долго молча смотрел на океан.

Валентин некоторое время молчал, а потом поинтересовался о планах тарлан. Акмолл пожал плечами и ответил, что им необходимо перебраться на один из соседних островов, чтобы поискать арку там.

– Но с чего вы взяли, что перехода нет на нашем острове? – удивился уверенности тарланина Валентин. – Вы что, облазили каждый метр?

– Это тебя не касается, но мы знаем, что перехода здесь нет.

– Значит, у вас имеется какой-то пеленгатор арок? – предположил Остапенко.

Тарланин вопрос проигнорировал, и капитан решил, что так оно и есть. Нужная вещица, и её обязательно нужно будет добыть.

– А как мы переберёмся на другой остров? – спросил он.

– Чего ты глупые вопросы задаешь, землянин? На плоту, как же!

Порат захрапел – он уснул.

– Идиот, – пробормотал Акмолл, и в данном случае капитан не мог не согласиться с агентом.

Где-то через час пришёл Митралл и принёс тушку животного, похожего на крупного кролика ярко-желтого окраса с непомерно длинными ногами и пушистым хвостом. Видимо, Митралл не отключил в шлеме перевод на русский, поэтому Валентин продолжал понимать всё, что говорили тарлане. Митралл долго жаловался, что ему пришлось много побегать за дичью, прежде чем он кого-то убил. «Кроликов» по его словам было тьма-тьмущая, но подбить хотя бы одного очень трудно. А из деструктора стрелять невозможно – от небольших зверьков ничего не остаётся. Этого он убил камнем.