Читать книгу - "Куда Уехал Цирк. Дорога-4. - Елена Лоза"

представления его разберут на запчасти, Невс и видеоряд организовал бы. Прямо на занавеси входа, радужными фракталами... Хотя индейцам и так хватило. Общее состояние зрительного зала можно было бы описать как прифигевше-изумленное. Дети сидели с открытыми ртами, да и молодые воины от них недалеко ушли. Последний поклон опять выстроившихся по краю арены артистов, минутная тишина и гром аплодисментов, криков, свиста и даже боевых кличей. Говорите, индейцы малоэмоциональный народ? Можете говорить и дальше…

Четверо вождей, прошедшие вслед за артистами во двор, остановились в сторонке. Один с понимающей улыбкой, трое изумленные. Люди, которые только что разливали вокруг искрометную силу, предстали совсем другими. Усталые лица, мокрые от пота костюмы... Марья, медленно скручивающая ленту, сегодня она отработала и с ней, и с мячом. Док, и сам еще не пришедший в норму после интенсивной «тренировки», осматривал запястье сестренки Ю. Даже Потапыч валялся на спине в открытой клетке, изображая морскую звезду…Из открытой «помоечной» доносился свист, шипение и плеск воды. Ящерки на пару сунулись в «сундук» с водой, который стал им заметно тесен, и хорошо, что сие действо из двора было не видно.

- У любой медали всегда две стороны, - улыбнулся, подходя к вождям, Джонатан. - И эту зрителям видеть ни к чему!

На сей раз обычно гостеприимные хозяева даже не попытались усадить гостей за стол с угощением. И вообще не особо замечали посторонних. Ящерок выгнали, и они улепетнули, умотавшись в полотенца, да и остальные мылись с завидной скоростью. Вожди высказали «одобрямс» увиденным представлением. Выдали предположение, что те, кто не захотел прийти сегодня, сильно расстроятся и попросят продолжения банкета. В ответ индейцев заверили, что артистам не в лом еще раз выступить, даже можно сказку показать. На Ника, выдавшего такой аванс, посмотрели со всех сторон весьма не радостно, и очень пожалели, что внутренняя связь недоступна.

Пока руководство обменивалось взаимными реверансами, Токей Ито краем глаза следил за входящими в помоечную. Слишком быстро циркачи выходили оттуда с чистыми, без следа грима, лицами. Движок выключать не стали, раз уже полвечера стучал, то пусть его, побалуемся ярким светом и дальше. И в этом свете лица выглядели слишком отмытыми. Вождь хорошо помнил, как смывали грим в том цирке, где они с отцом подвизались артистами. Времени и усилий это занимало куда больше, а такой вот чистоты не наблюдалось.

От этих людей не пахло перепревшим на одежде потом, они с сыном заметили это еще в первую встречу. Хотя тогда пахло приятными запахами парфюма, а теперь ничем посторонним, кроме трав. Почти каждый взрослый лакота носит на поясе сумочку, заполненную маленькими мешочками с душистыми травами. Белые люди не знают, что так индейцы носят свою память. Каждый запах душистой травы напоминает о значимом для человека событии. Стоит вдохнуть тот или другой запах и воспоминания льются то тоненьким ручейком, то полноводной рекой. Но это лакота. Желчь уже рассказал и о двух соседних мирах, в одном из которых живет народ ящеров, в другом ходоки. А может, есть и еще один мир, в котором живут духи лакота, а к нам сюда приходят только в гости? Все может быть… Но от знаний о другом мире интерес к устройству помоечной, как шутя называли помещение циркачи, меньше не становился. Однажды вождь даже попытался заглянуть за ткань, закрывающую дверной проем. Помешало рыжее нечто, упорно называемое людьми котом. Возникло на пороге и зашипело, сверкая голубоватыми клыками. Интересно, встреться они с Огитикой, как поведет себя волкодав? Вождь даже не представлял, как скоро он об этом узнает.

Индейцы ушли, а циркачи уселись ужинать, но съесть успели всего ничего, как, прокашлявшись, слово взял Майки. Обращался он почему-то лично к Марье. Сбивчиво и несколько косноязычно молодой сапожник стал извиняться за свою жену. Мол, дурной девушке от красы посуды мозги отшибло и похвастаться перед сестрами захотелось. «Девушка» щеголяла опухшими от слез глазками, распухшим носом и вздрагивающими губами, ясно говорящими о проведенной мужем разъяснительной работе.

- Да ни в чем я ее не обвиняю, - вздохнула Марья, глянула на хихикнувшую Эни и добавила. - Уже. Когда будем разбегаться, кто куда, каждый заберет свой комплект посуды. Я свой тебе, Танюш, отдам.

Повариха просияла, а вот Ю явно огорчилась, еще раз подтвердив тезис о страшной силе красоты. В самом прямом смысле! Но положение спасла Эни:

- И мы с Денькой тебе свои отдадим. И будет у тебя четыре штуки!

- Только, девушки, вы помните, какая эта красота коварная? - прищурилась завхоз. - Если человек к вам относится, ну, скажем, не очень хорошо, то увидит только грубую белую посуду. Не боитесь узнать о сестрах и подругах много нового, но не очень приятного?

- Всегда смотри на вещи со светлой стороны, а если таковой нет - натирай тёмную, пока не заблестит, - многозначительно изрек Ло.

- Капец! Еще один любитель поговорок! - картинно возмутился Ник.

- Кстати, Ник, - вкрадчиво обернулся к нему Оле. - Ты завтра план переоборудования под сказочную арену предоставь.

- А чего я один? - изумился Ник.

- Кто так радостно предложил спектакль показывать? А?! - еще больше «изумился» Джонатан. - Заметь, тебя об этом не просили, а теперь все технические вопросы решать нам?!

- Я тут начальник, - решил съехать на шутку профессор. - Так что проблемы решают подчиненные.

- По ушам начальнику, так и решим, - кивнул Ло. - Вот мне одному кажется, что мы на стадионе отыграли представление?

- Не знаю, - Марья пожала плечами, - но у меня был такой драйв, что я бы еще и вольные врезала, хотя ни разу не готовилась. Такая была уверенность, что все получится!

- У чая привкус какой-то необычный, - покачав остатками жидкости в чашке, выдал вердикт Гари.

- Точно! Наверное, Зара что-то в чайный сбор добавила, - пожал плечами Робин. Все уже давно привыкли к экспериментам старой цыганки. - Мне не очень нравится…

- Ага, и нам тоже, - согласились двойняшки.

- ..сказали все, выдув по две чашки чая…- фыркнула Марья. - Вы как хотите, а я спать, сил совсем почему-то нет.

Немного "высткпления Марьи". Всегда очень любила черно-белую графику.

ГЛАВА 22

По фургонам буквально расползлись и упали в постели. Сон был темный и тягучий, как кофейная гуща