Читать книгу - "Ветлужская Правда - Андрей Архипов"

– Уже обделил, княже! Почему не на нашего воеводу грамотку выписал, уж если решил нас под свою руку подвести? Он честно твоему отцу служил!

– Веры вам великой еще нет! Годик под сотником побудете, а потом поставлю вас боярами ближними и одарю землицей со смердами по вашему выбору. Хотите, по реке Костроме, куда вскоре дотянутся мои владения, а хотите в землях суздальских. Там и дела, с железом связанные, продолжить разрешу, и пошлины торговые на пять лет отменю! А не будет такого желания, так каждый из вас сотню в поход водить будет, а то и поболее, если призвание есть. Уразумел?!

– Забираешь все, а потом кидаешь кость?

– С большим куском мяса, полусотник! А без этого не может быть у вас со мной никаких дел! Будете противиться, так пришлю не Василия с его сотней, а всю тысячу и сожгу вашу весь дотла!

– Угу, в очередь становись, княже…

– Ты что себе позволяешь, смерд! – тут же выступил вперед тысяцкий, закипая гневом. – Дыба все-таки тебя прельщает?!

– Что ты, Георгий Симонович, – скривился ветлужец и простодушно пожал плечами. – Просто с первым морозом гостей ждем. От Балуса, наместника булгарского. Сотни три, а может, и все пять. Тоже хотят нас в подчинении иметь. Сунулись к нам недавно, но кишка оказалась в этот раз тонка. Постояли-постояли супротив рати нашей да и ушли несолоно хлебавши… Однако предупредили сразу о том, чтобы осенью мы их сызнова в гости ждали. Земельку нашу, мол, к рукам будут прибирать, а нас самих в кара-чирмыши записывать.

– Верно говоришь? – вцепился в подлокотники кресла Юрий. – Не брешешь? Удавлю, если так!

– Куда уж вернее, княже… Сам с ними говорил и все себе на ус мотал.

– Поторопились, Гюрьги! – мрачно заметил тысяцкий и тяжело уселся на лавку рядом с архиереем. – Или опоздали…

– Отчего же? – внезапно повеселел полусотник. – Все к месту. И беспошлинная торговля, и сотня Василия Григорьевича. С ней мы и отбиться можем, лишь бы стяг твой над ратью не поднимали!

– Все, нишкни, Иоанн, – растопырил ладонь тысяцкий. – Говорил же тебе князь, что о грамотке пока помалкивать надобно! Стяг никто и не думал поднимать, а то не только из Учеля гости пожалуют, но и из самого Булгара! В таком случае не будет у нас времени, дабы закрепиться у вас и окрепнуть. Думать надобно!

– А что тут думать? Земля наша лежит точно посередине между Учелем и Суздалем. Не удержать ее вам ни сейчас, ни позже, даже если крепость там построите!

– Мы не удержим, а ты удержишь?! – зло ощерился Юрий.

– Нас в расчет никто не принимает, княже, слишком мы ничтожны. Год продержались и еще больше продержимся, даже если булгарцы наведаются к нам осенью! Ты же всегда можешь явиться туда с ратью и выгнать их взашей! И они это понимают, поэтому рисковать напрасно не будут! Дай нам своих людей! Наверняка наместник узнает об этом и ограничится лишь грабежом и разорением, а навечно вставать на землях ветлужских не будет. Это мы переживем!

– Другое у меня на уме по поводу вашего воеводства!

– Опереться на нас при походе на Булгар желаешь?

– Гюрьги!

Возгласы последовали один за другим и слились почти воедино, а разгоряченные собеседники с ожесточением уставились друг на друга. Ефрему неожиданно захотелось оказаться отсюда подальше, хотя он и понимал, что ему нельзя пропустить ни слова из этого непростого разговора. Слухи про то, что Юрий обещал отомстить булгарам за смерть своего тестя, ходили уже давно. Речь шла о походе в самое сердце могущественного соседа, а Поветлужье было той самой промежуточной точкой, на которую князь мог бы опереться в случае каких-то непредвиденных событий. Судя по разговору, это понимала вся троица, но правда была и в том, что взятое на время Юрий уже не захочет отдать никогда.

– Княже, отдай сотню Василия Григорьевича под наши знамена! Пусть с семьями осядут, тогда ко времени похода мы тебе надежным оплотом станем, а после этого нас труднее будет с той земли прогнать!

– Нет! Загубишь силу ратную, а ее у меня не так уж и много, чтобы ею разбрасываться!

– Тогда разреши набрать в твоих землях желающих наших незваных гостей пощипать. Молодые да рьяные, желающие сложить свою буйную головушку, всегда найдутся!

Юрий вновь поднялся с кресла и прошелся вдоль комнаты, едва сдерживая нетерпение.

– Гюрьги, – подал голос тысяцкий, тоже поднявшийся вместе с князем. – Теперь нельзя нам на Ветлугу и носа казать, иначе и впрямь Булгар туда курсыбаевцев пошлет! А для острастки наместника можно отдать ветлужцам переяславских ратников, что у нас осели, да некоторых задорных гридней с младшей дружины или тех же самых вотчинных людишек Василия. Полусотню, не более! Все не так заметно будет. Помогут выстоять, а нет, то к нам остатки приведут. Да и под присмотром ветлужцы пока побудут, чтобы излишне не шалили. А грамотку… порви ее! Василий Григорьевич на нас не обидится, нешто ему такой чирей на заднице нужен? Так, Василий? Вот, а эти… купчишки и без бумаги обойдутся! Им и того нашего благоволения, что уже есть, хватит за глаза. Пусть побегают вольными до поры до времени!

– Тоже верно! – улыбнулся на последние слова ветлужец. – Только, княже, купцам без торговых дел никак не выжить, да и без хлебушка нам в ветлужских лесах не перезимовать! Как, подсылать мне человека к твоему тиуну насчет ржи или нет? Заключать ли с ним ряд об оделении смердов твоих лошадками и плугами?

Выйдя на крыльцо терема, Иван огляделся по сторонам. Не дожидаясь, пока вслед за ним выйдет кто-то из охраны, чтобы сопроводить его с княжьего двора, и не обнаружив вокруг глазеющих на него зевак, он повернулся к резным дверям и с размаху послал вперед кулак правой руки, ударив по ее локтевому сгибу левой ладонью. Полусотник предпочитал именно так выражать свои эмоции, а не вытягивать пальчик, показывая свою мужскую несостоятельность.

Разговор был тяжелый, но не он его сейчас беспокоил, с самого утра мысли были забиты совершенно другим. В конце концов, есть сведущие в торговле люди, и они решат все те недомолвки, которые остались у него с владетелем Ростова и Суздаля, тем более староста приплыл в город вместе с ним, и во время пути они досконально разобрали весь перечень вопросов, подлежащих обсуждению с князем. Сейчас же Иван очень торопился…

На подходе к Клязьме его лодья встретилась с гонцом от эрзян. Овтай бил челом и винился перед ним за то, что не уберег свою сестру и его невесту. Нет, она не слегла от лихоманки, и ее не задрал дикий зверь в таежных муромских лесах, куда она частенько сбегала от своего брата. Ее банально похитили, и виноват в этом был сам Иван. Точнее, все те изменения, которые он привнес в этот тихий захолустный край, неожиданно вскипевший разнообразными слухами о найденном железе.