Читать книгу - "Созерцатель - Алексей Пехов"

– Угу. Только его хватает на пять-семь прыжков. А потом я вновь как и все остальные люди.

– То есть скакать целый день не выйдет?

– Увы. На пятом прыжке поясницу уже рвет раскаленными щипцами. И это у меня. Тот, кто путешествует так долго со мной, рискует остаться инвалидом.

– Обнадеживающе. – Инвалидом после двух «каруселей» я себя не чувствовал, но мутило конкретно. – Ну, в любом случае жандармов можно оставить с носом. – И по ее кривой улыбке я понял, что моя догадка верна. – Преграды тебя останавливают?

– Иначе я бы уже оказалась в покоях дукса и решила проблемы уничтожения мирового зла. Перемещаться можно только на видимое глазом расстояние. И крайне желательно, чтобы оно было на одной высоте с тем местом, откуда я беру старт.

– То есть ни вверх, ни вниз не полу…

Мюр остановила меня движением руки:

– Можно, но по силам очень затратно, особенно если речь идет о подъеме. И почти никогда не оказываешься там, где планируешь быть. Однажды это со мной сыграло злую шутку, и я чуть не застряла в стене. Так что никакого прохождения сквозь препятствия и прочих приятных моему сердцу возможностей. И кстати, окружение очень сильно влияет на ингениум. Что? У тебя не так? – Девушка заметила, как поползли вверх мои брови.

– Я, если честно, даже не понимаю, о чем ты говоришь.

– Днем прыгать легче, чем ночью. Мрак сильно дезориентирует. На убывающие луны перемещаться сложнее, чем на растущие. Когда дождь и сильный ветер, прыжки выходят короче. Однажды у меня получилось обернуться во время вспышки молнии – пролетела почти шестьсот ярдов и сломала левую руку и три ребра. Так что в грозу теперь стараюсь не рисковать. Хенстридж сказал, разные физические явления, а также погода меняют способности некоторых носителей ингениума. Жаль, никто не знает, что вредит плакальщикам.

– Возможно, их ничто не берет.

– Как и тебя, раз ты об этом ничего не слышал?

Как и меня.

Огонь, рождаемый мной, не зависит ни от воды, ни от созвездия Желтого Дракона, подобравшегося к созвездию Топора, ни от дыма серого порошка, ни от перебежавшей дорогу черной кошки. Он всегда и во всем одинаковый – злобное алое чудовище, готовое пожрать любого, до кого сможет дотянуться. Рано или поздно он выжжет и своего хозяина, если только прежде него до меня не доберется тень.

– Как и меня, – повторил я вслух то, о чем подумал. – Ингениум живет в людях лишь пару десятков лет, и большую часть его тайн откроют не при нашей жизни.

– Думаю, почти все они относятся к тем секретам, которые лучше бы никому никогда не знать. Кстати, а что с твоим пламенем? Как часто ты можешь его использовать?

Я поморщился, точно у меня заныл больной зуб, но ответил честно:

– У меня нет физического ограничения.

– Ого! – восхитилась она, подтянув колени к подбородку и обхватывая их руками. – Такое редко встречается! А не мог бы ты тогда сделать доброе дело и развести для нас небольшой костер?

– Нет! – Это прозвучало резко и грубо, так что Мюр, не ожидавшая от меня подобной реакции, вздрогнула, и я смягчил ту сталь, что вышла наружу: – У меня есть причины пользоваться этим как можно реже.

Угу. И причины веские. Я, черт его дери, спалю пяток кварталов Риерты за десять минут, раскидывая огненные семена направо и налево, но за это расточительство в конце улицы меня будет ждать большая жирная тень, которую я увижу уже не краешком глаза, а во всей ее приводящей к безумию красе. В противном случае я все смертельные проблемы, порой сваливающиеся на меня в процессе жизни, решал бы не кулаками, ножом и пулями, а пламенем.

– Хорошо. Значит, обойдемся без огня. – Мюр не стала заострять болезненную для меня тему. – Отдыхай. Как наберешься сил – скажи, пойдем дальше.

– Как далеко?

– Какое-то время, – уклончиво произнесла она.

– По Стержню до берега минут двадцать. Люди сюда приплывают, значит, и лодки могут быть. Нас вполне способны добросить до обжитых земель.

– Верно. Но тебе придется уезжать одному. Меня ждут в другой стороне, и, если ты все еще хочешь узнать о Хенстридже, тебе придется отправиться со мной.

Ее слова немного поставили меня в тупик, и я осторожно уточнил:

– А почему я не могу сделать это сейчас?

– Ну, во-первых, ты лишишься моей очаровательной компании.

– Весомый аргумент. А во-вторых?

– Это не мои тайны, и я не смогу помочь тебе без одобрения других людей. Так что либо ты продолжишь путь со мной, либо наши дороги разойдутся. Добавлю ради вежливости – к моему сожалению.

Довольно простой выбор.

– Хорошо. Я с тобой.

Стержень остался позади. Перед нами раскинулось пространство с перемычками суши и маслянистой водой, сейчас словно кипевшей под падающим дождем. Впереди начинались Утонувшие кварталы.

Этой части Риерты больше всего не повезло, когда уровень в озере начал повышаться. Слабый берег не защитили никакие укрепления, почва напитывалась влагой и уходила вниз, уступая место воде, затопившей сперва подвалы, а затем первые этажи бесконечной череды домов, где проживал средний класс.

Люди боролись, не желая оставлять район, пересели с лошадей и экипажей на лодки, но в итоге осенние приливные волны Тиветского моря выжили их на Восточный и в Ветродуй, залив оставленные дома по второй этаж. С тех пор (уже почти семьдесят лет) здесь все было заброшено, а стены и крыши разрушались от сырости, медленно сползая или кусками падая в черные каналы и забирая с собой тех редких дураков, что все еще приезжали сюда.

Сейчас, через водное пространство, строения казались мне похожими на зубы бездомного, спящего в грязи, в проулке, возле самого дешевого кабака Литл-вэля^[95]. Гнилье гнильем.

Вот только этих зубов тут были сотни, и даже дождливая пелена не скрывала того факта, что в Утонувших кварталах можно не только утонуть, но и заблудиться.

– Почему-то я догадывался, что нам именно туда. – Я прислонился к фрагменту кирпичной стены (меня все еще немного пошатывало), по дуге уходящему на восток и обрывающемуся через пятнадцать ярдов. – Где еще прятаться бунтовщикам, как не в этой дыре. Даже странно, что вас еще не выкурили.

– Пытались. Но тех, кто с Вилли, очень мало, а район как лабиринт. Быстрее поймать скрывающихся здесь же контрабандистов, чем нас. Мы всегда уходили раньше, чем у людей дукса хоть что-то получалось сделать.

– Рано или поздно…

– Мы все умрем. – Мюр несколько переиначила то, что я мог сказать. – Кроме того случая, с Гнездом, мы не лезем в открытое противостояние со времен, как Хлест устроил войну в Ветродуе. Все взрывы и бунты в городе совершают другие люди, не те, кем командует Вилли. Недовольных в Риерте хватает и без нас. И они обитают не в Утонувших кварталах, так что и искать их тут нет нужды. А мелких рейдов жандармов, как я уже говорила, мы просто избегаем.