Читать книгу - "Это моя земля! - Борис Громов"

Оторопело, все еще находясь под впечатлением от произошедшего, киваю вместо ответа.

– А моя группа – через детский дом, – хмурый Скворцов неопределенно машет рукой себе за спину. Примерно там, всего в паре сотен метров от рынка, находится, а вернее – находился едва ли не единственный на всю Россию интернат для слепоглухих детей… В голове будто выключатель щелкает, и все встает на места: и недобрый тусклый взгляд Скворцова, и его совершенно неожиданный для меня поступок. Детский дом, полный совершенно беззащитных и практически беспомощных детей. Что там может устроить какой-нибудь отмороженный, да при этом пьяный или «вмазанный» ублюдок? Да практически что угодно. На что его больной фантазии хватит. А фантазия у многих из них богатая. Что-то сам видел, что-то – на трофейных видеокассетах или, в сильно купированном виде, по телевизору. На что же пришлось там сегодня поглядеть Скворцову, уж если даже этого порой излишне, прямо-таки преувеличенно правильного мужика так торкнуло? И представлять не хочу!

– Тащ полко…

– Ты, Борис, иди, иди. – Из-за торгового ангара выходят бойцы, что были в одной с Палычем группе. – Мы уж тут сами как-нибудь, у нас тут добровольцев – навалом.

В толпе пленных, явно расслышавших наш короткий диалог, поднимается пока тихий, но полный смертной тоски вой.

– Тащ полковник, – решаюсь все же спросить я, – тут же не только мужики, но и бабы их, и даже дети… С ними-то как?

– А чего с ними? – как-то даже благожелательно переспрашивает Скворцов. – Ничего с ними, мы ж не звери. Ворота – вон там. Пусть катятся на все четыре… Правда, машин лишних у нас нет, так что – пешочком, пешочком…

Круто! Интересно, когда отсюда вывезут всех освобожденных пленников и все мало-мальски ценное имущество, сколько секунд продержатся против пока еще опасающихся приближаться к рынку зомби семьи этих самых бандитов? Почему секунд? Да потому что на минуты счет точно не пойдет. Уверен.

С другой стороны… «Дань за двенадцать лет» в Осинниках, «вольер» с мертвецами и кости тех, кого им заживо скормили тут, на рынке… Интернат, который я, слава богу, не видел, но на который, по лицам вижу, нагляделись парни из скворцовской группы… «Да воздастся каждому по делам его». Не нами и не сегодня фраза придумана, но актуальности с тех пор она так и не потеряла.

Нет, пожалуй, пойду я отсюда. Думаю, они тут, на самом деле, разберутся. Настрой у всех – примерно такой же, как у меня на Садовом был, когда я «оборотней в погонах» вешал. А вот у меня сейчас того настроя нет. А значит – без меня справятся.

Снова подхожу к «щитовому трио», которое, вернувшись к своему «инвентарю», продолжило перекур, и легонько тормошу стоящего спиной ко мне Уржуйцева.

– Саш, у тебя ножа складного, часом, нет?

– В твоем возрасте, Борямба, уже свой иметь пора, – беззлобно подначивает он меня и протягивает маленький швейцарский многофункциональный «складень» с темно-красной пластиковой рукоятью. – Тебе на кой?

– Надо, – коротко отвечаю я и присаживаюсь на уже нагревшиеся под жарким весенним солнышком бетонные ступени торгового павильона. Потом, словно прощаясь, разглядываю изувеченного Тигру. Как ни жаль, но его уже точно не восстановят, с такими повреждениями ни одна мастерская не спасет… Потом стягиваю через голову ремень висящего за спиной «Вала» и кладу легкий, почти игрушечный по весу, аккуратный автомат на колени. Выщелкиваю лезвие «Викторинокса» и, примерившись, начинаю вырезать на коротком шершавом пластиковом цевье «Вала» аккуратные ровные буквы. Т, И, Г, Р. Традиции нужно блюсти.

Интермедия шестая. Юра Пак

То, что отведенное ему судьбой время стремительно уходит, Пак ощущал буквально шкурой. Шкурой пережившего беспредел девяностых и тогдашние бесконечные пусть и мелкие, но кровавые и жестокие «гангстерские войны» за передел Подмосковья. Уж больно жирным и лакомым куском была Московская область, слишком многие от него себе долю малую урвать пытались. У кого-то это даже получалось, некоторые после этого даже смогли выжить. И вот теперь весь прошлый криминальный опыт и обострившаяся в последние недели чуйка просто в голос вопили: «Дёру! Еще чуть-чуть – и будет поздно!». «Гвардейцы» Гапонова и Скороходько борзели просто на глазах. Нет, Юры, Светы, прапорщика Володи, его сержантов и их близких это пока не касалось, но вот прочим обитателям Центра спасения приходилось несладко. Для них Центр из спасательного понемногу превращался в нечто совершенно другое, прямо противоположное по смыслу. Конечно, не в концлагерь, но… В общем, хорошего от распоясавшихся «охранничков» гражданские уже не ждали. При этом и бежать им было некуда, и помощи просить не у кого.

Гапонов из произошедшего в его кабинете выводы явно сделал. Его излишне любвеобильный сынок ни Паку, ни Свете на глаза больше не попадался, но зато поблизости почти всегда отирались пара-тройка бывших бойцов из «бригады» Скороходько или бывших же милиционеров Ивантеевского УВД, которых собрал под себя Гапонов, давно уже оттерший от управления их бывшего начальника. И то правда! А кто он вообще такой? Ну, полковник… Дальше что? Это когда у государства все в ажуре было – был он властью. И подчиненные приказы исполнять чуть не бегом кидались, и все вокруг побаивались. Потому как за полковником стояла вся государственная система. А теперь? А теперь он просто пожилой и грузный дядька в не шибко удобного покроя форме. Да еще и с алкогольными проблемами. Кто такого сейчас слушать будет и с чего? Слушают теперь того, кто кормит. А кормит всех этих вооруженных архаровцев он, Гапонов. Даст команду – разорвут они своего бывшего начальничка на лоскуты, благо поводов для не самого к себе лучшего отношения он в свое время давал подчиненным предостаточно. Просто пока Гапонову этот тихий алкоголик не мешает.

Вели себя соглядатаи тихо, конфликтов не провоцировали, скорее наоборот, лучились фальшивым насквозь дружелюбием, но взгляды у них были, особенно в те моменты, когда они думали, что их не видят… У Юры от тех взглядов, будто у бойцового пса перед дракой, волосы на загривке дыбом вставали, а указательный палец правой руки аж судорогой сводило. Но пока дергаться было рано. С другой стороны, не дай бог момент упустить! Замешкаешься – и ничто не спасет, даже припрятанный в Юрином микроавтобусе пулемет.

Все возможные «сливки» Пак с Чугаевым и его сержантами уже сняли: старые схроны жмыховской бригады были вскрыты, оружие из них вычищено, заряжено и аккуратно попрятано в тайниках. Что-то – за пределами центра спасения, а что-то, как тот же ПК, – прямо в спешно оборудованных тайниках в Юриной «буханке». Оставалось только выбрать удачный момент, чтобы по-тихому, не привлекая внимания, сграбастать в охапку Свету, Володину семью и подругу Данилы, а там – дай бог ноги. В УАЗе вполне могли всем кагалом уместиться. Тесновато, конечно, будет, но терпимо – вещей с собой все равно никто брать не собирался. Только самое необходимое – документы и оружие. Все остальное теперь вокруг никому не нужное лежит в весьма впечатляющих количествах. Только приди и возьми. Остается только для этого выжить. Ну да, всего ничего…

Вопрос «Куды бечь?» тоже давно рассмотрен. При первом же его обсуждении Володя сразу предложил единственный, по его мнению, вариант – в Посад, к омоновцам на базу. Юра, с давних пор испытывавший к парням в сине-серо-черном «городском» камуфляже и шапочках-масках некоторую личную неприязнь, позволил себе усомниться. Мол, а не будет ли на базе ОМОНа той же гнуси, что творилась сейчас вокруг них? Есть ли смысл шило на мыло менять? Но прапорщик уперся рогом.