Читать книгу - "Космический капкан - Евгений Гаркушев"

Лукас перешел в наступление, взревел и ринулся на таргарийца. Тот поспешно нажал на курок, но лемуриец скакнул в сторону, совершил прыжок, которому позавидовала бы даже степная пантера, и вцепился в запястье Гнунка. Хватка его была такой сильной, что таргариец вскрикнул и выпустил рукоятку. Пистолет упал на землю. Лукас рванул врага на себя, встретил пяткой в область паха, прыгнул и нанес сокрушительный удар коленями в подбородок. Голова таргарийца запрокинулась. Он попятился назад, взмахнул руками и рухнул спиной на ящики. От боли Гнунк потерял на время способность соображать. Попробовал подняться, открыл глаза и увидел, что лемуриец несется к нему, держа наперевес широченный сук. Он хотел отпрыгнуть, но Лукас был слишком быстр. Дерево пробило грудную клетку таргарийца, он захрипел и повалился на бок, захлебываясь кровью.

Вырвав орудие убийства из тела врага, лемуриец принялся охаживать его дубиной. Тот поначалу дергался, потом затих. Лукас переключился на Седого. Авторитет успел открыть глаза и попытался уползти. У него была перебита спина, так что далеко ему уйти не удалось. Первый удар пришелся Седому поперек поясницы, вторым Лукас размозжил ему голову, прервав яростный вопль.

Когда все уже было кончено и враги превратились в груду хорошо отбитого мяса и переломанных костей, он все еще продолжал метаться по поляне, размахивая дубиной. С тошнотворным шлепком она опускалась на бездыханные тела. Лемуриец издавал полные торжества вопли, потрясая зажатым в крепких ладонях оружием.

Глеб нашел в себе мужество объявиться на поле боя только к полудню следующего дня. Лукас к тому времени окончательно пришел в себя. Жмых нашел поэта в здравом рассудке, сочиняющим стихи. За сломанным кустарником виднелись два небольших кургана – там лемуриец похоронил врагов. На земле повсюду виднелись бурые пятна. На стволе дерева – большая кровавая отметина. Кора местами содрана.

– Глеб Эдуард, это ты?! – обрадовался лемуриец. – Только послушай, что мне пришло в голову, пока я тебя ожидал.

– Ну?! – буркнул Жмых, озираясь кругом. Хотя они были хорошими друзьями, способность лемурийца впадать в боевой раж продолжала вызывать у него тревогу.

Пока не знал такого полдня,

чтоб я так дальше тоже жил,

я оттого так рад сегодня,

что двух друзей похоронил… —

продекламировал лемуриец.

– Друзей?! – опешил Жмых.

– Тьфу ты, врагов, конечно же, врагов… – расстроился Лукас. – Последнее время, Глеб Эдуард, что-то со мной происходит. Я начинаю путать слова. Признаться, эта тенденция меня волнует. Для литератора это подлинная трагедия. Ладно, слушай дальше.

– Хватит, – остановил его Жмых. – Давай лучше делом займемся. Бери ящики, и пошли к нашим домам.

– А ты?

– Я понесу ячейку с деньгами.

– Оба ящика? – засомневался лемуриец.

– Тебе что-то не нравится?

– Вообще-то они довольно тяжелые. Может, выберем самые питательные консервы, а остальные оставим?!

– Хорошо, – согласился Глеб. – Только никакого зеленого горошка и овощей. Бери побольше тушенки.

– Но я не ем тушенку, – возразил лемуриец.

– Зато я ем.

– Моему организму просто необходима сейчас восстанавливающая диета – жиры, белки, углеводы, полезные минеральные соединения, много кальция. Хочу напомнить тебе, мой друг, что за последние сутки я впадал в боевой раж дважды. Это может пагубно отразиться на моем здоровье. Я могу заболеть. И даже умереть.

– Умереть?! – В памяти Жмыха всплыла яркая картинка: «Не покидай меня… Пойдем вместе!». У-у-у! От страшных воспоминаний его передернуло. – Ладно, – решился Глеб. – Бери зеленый горошек, проглот. Так и быть. Только немного. Пару банок зеленого горошка, остальное – тушенка. Мы, люди, едим куда больше вашего.

– И это тоже далекие от действительности слухи, – возмутился лемуриец, – мы едим такое же количество пищи, как люди. Просто считаем безнравственным поедать мясо убитых животных…

– А мясо убитых врагов?

– Что?! – опешил Лукас.

– Мясо убитых врагов вы ведь едите?

– Конечно, нет, – вспыхнул возмущением лемуриец. – Как тебе только такое в голову пришло?!

– Ну, как же, еще недавно ты намеревался сожрать печень Гнунка, я насилу тебя убедил этого не делать?! А печень Клешни я спасти не успел. Когда нашел тебя, ты уже ее доедал. Это, наверное, старая воинская традиция? Неужели так вкусно?

Лукас захлопал глазами, открыл рот, тряхнул головой, отгоняя наваждение.

– Этого не может быть, – шепотом проговорил он, – просто не может быть. Я не верю…

Глеб еще немного понаслаждался ужасом поэта, потом расхохотался:

– Да я же тебя развел, дурья твоя башка!

– То есть этого не было? Я не ел печень своих врагов?

– Конечно, не было, ха-ха-ха. Если бы ты жрал чьи-то органы, я бы с тобой не дружил. Не хватало мне еще якшаться с людоедом.

– Рангуноедом и таргароедом, – уточнил педантичный лемуриец, после чего Глеб зашелся в новом приступе смеха.

– Не отставай! – крикнул Жмых, перехватил ячейку поудобнее и устремился в лес.

Отсчитав семь банок зеленого горошка и три тушенки, довольный собой лемуриец двинулся следом за приятелем. Может, кто-то и терпел лишения, оказавшись вне закона, но ему в ближайшее время голод точно не грозил. Не то чтобы лемуриец совсем не думал о том, чем будет питаться человек, он понадеялся, что Жмых, увидев, как мало осталось тушенки, тоже станет высоконравственным интеллектуальным существом – и переключится с этой ужасной мясной диеты на растительную пищу.