Читать книгу - "Олегархат им. тов. Сталина - Квинтус Номен"

диверсия» заметно сократила популярность идей по созданию различных «валютных союзов», а так же прилично укрепило доверие иностранцев из «слаборазвитых стран» к экономическим идеям Советского Союза. Сталин в свое время продавить создание «международной валюты на базе золотого запаса СССР» не успел, его за это просто убили — но теперь такая валюта сама собой появилась. И, что для меня было особенно важно, ей стал не доллар…

У американцев в качестве «отдаленного последствия» этого трюка тоже возникли некоторые проблемы, причем их как раз они к действиям Советского Союза при всем желании привязать не смогли. Банкиры, тщательно проанализировав ход всей моей операции, пришли к интересному выводу: если бы в Банке Англии золотой запас не был вывезен в значительной части за океан, то там бы панику погасить смогли бы довольно быстро и с минимальными потерями. Но возить золото через Атлантику долго и дорого — и очень многие страны предпочти свои золотые запасы репатриировать. И янки, скрипя зубами в бессильной злобе, были вынуждены это золото, которое они уже привыкли считать «практически своим», отдавать…

Вынуждены: золотишко на биржах начало сильно дорожать (то есть много валют по отношению к золоту быстро дешеветь стали), и если бы американцы уперлись и возвращать золото не стали, то доллар бы почти сразу и рухнул. Но он удержался, а рухнули практически все европейские валюты, японская йена, доллар Австралии — но заметно укрепился арабский динар. Что было понятно: он же просто в золоте и номинировался — но и тут все оказалось не так просто: нефть-то на Востоке тоже котировалась в основном в этих самых динарах.

Выборочный склероз — это иногда не очень и плохо. Я совершенно забыла, как звали того парня, но очень хорошо помнила о том, что он наделал…

Почему-то считается, что «нефтяной кризис семьдесят третьего года» случился из-за того, что евреи напали на арабов. Но на самом деле война на Ближнем Востоке была лишь формальным поводом: не напади евреи, нефтяные шейхи другой повод нашли бы. А причиной кризиса стало именно подорожание золота, из-за чего шейхи стали на нефти меньше золота зарабатывать. А золото в мире стало резко дорожать из-за одного советского парня, который заметил, что стабильность мировых цен на драгметалл обеспечивается его продажами в Лондоне Советским Союзом. И по его предложению СССР золото просто перестал там продавать, примерно в семьдесят первом — и тут же стоимость металла взлетела вверх. Причем не разово взлетела, однажды сорвавшись, золото продолжало дорожать даже после того, как СССР вернулся со своим золотишком на биржу. А сейчас я проделала такой же трюк: все купленное десятого ноября золото СССР к себе вывез и больше на биржу выставлять его не стал.

И весной шестьдесят восьмого бочка арабской нефти поднялась в цене с трех долларов до четырнадцати, довольные шейхи подсчитывали барыши, а в Европе и за океаном яростно чесали репы, пытаясь придумать, как жить дальше. Но придумывалось у них плохо, особенно у американцев, ведь американские-то нефтяные компании стали буквально в золоте купаться и сильно сопротивлялись любым попыткам правительства цены на нефть уменьшить.

Но это, так сказать, было внешней канвой происходящих изменений, а меня больше интересовала «внутренняя начинка». И эта «начинка» мне в конце зимы уже начала нравиться. Никсон, второй срок занимающий пост президента, явно не хотел остаться в истории «президентом, при котором подорожал бензин» и выделил огромные субсидии американским нефтяником с тем, чтобы они цены на бензин удерживали хотя бы на уровне вдвое дороже, чем до кризиса, и одновременно начал активную рекламную кампанию под лозунгом «из-за арабов вы платите чуть дороже за бензин, но будете платить вчетверо меньше за свет». И подписал контракт на закупку миллиарда диодных ламп с Советским Союзом, причем ему лампы поставлялись по два доллара, а в рознице они продавались по доллару и разница покрывалась за счет казны. Но миллиард — это очень много, завод в Пхеньяне, даже увеличив к весне производство втрое, столько лишь за двадцать лет мог бы изготовить — но такие заводы уже и в СССР появились. Все равно пока «американский контракт» с нынешним производством можно было лет за пять всего закрыть, но заводы продолжали расширяться…

И продолжали строиться новые заводы на полученные от американцев деньги, в том числе и в Северной Корее они строились. И новые угольные электростанции, и электростанции на реках, и АЭС уже обрела заметные глазу очертания. Но, похоже, мне все это увидеть в законченном состоянии не придется, во всяком случае скоро: Лена сообщила, что теперь я могу в Москву возвращаться без малейших опасений.

КГБ по своим каналам пообщался с американскими «коллегами», они обсудили некоторые проблемы, а в конце февраля янки сообщили, что отдельные граждане, испытывающую личную неприязнь к товарищу Федоровой, больше ни к кому никакой неприязни испытывать уже не будут. И предоставили «визуальные доказательства» данного утверждения: им (конкретно ФБРовцам) вообще было плевать на какого-то эмигранта из СССР в Израиль и уж тем более было плевать на зарвавшихся британских мелких чиновников, явно подставлявших Великую Американскую Демократию. Понятно, что к Советскому Союзу эти американцы тоже ни малейшей любви не испытывали, но головой они думать пока еще умели и уже просчитали, что теоретически СССР может и доллар обвалить. Да и вообще по линии спецслужб специалисты предпочитали «играть по правилам» — за исключением случаев, когда им казалось, что их-то уж точно не подловят. Но пока такой уверенности не было…

В Москву я вернулась (вместе со всей семьей, конечно) первого марта и, вспомнив о том, что вообще-то «год был тяжелым», принялась срочно изучать как советскую прессу, так и у «специально обученных товарищей» узнавать о международных новостях. И особенно мне было интересно, как там дела идут в «братской» Чехословакии, но как раз у чехов все было довольно спокойно. Неспокойно было у поляков…

Но на поляков лично мне было вообще плевать, однако в целом что творится в «социалистическом лагере» меня интересовало довольно сильно. В том числе и потому, что этот «лагерь» очень много чем хорошим обеспечивал советский народ. Однако выяснилось, что я все же смотрела «немного не туда». И на первой же встрече после моего возвращения Николай Семенович меня огорошил сообщением:

— Светик, вот ты с корейцами очень хорошие отношения наладила, значит, понимаешь, что им нужно. А с китайцами ты могла бы отношения наладить? А то у нас с товарищем Мао появились серьезные разногласия.

— Какие именно? То