Читать книгу - "Москалёв. Новобранец космической пехоты - Игнат Коробань"

Мы кое-как повернулись налево.

— Упор лёжа принять!

Новобранцы неторопясь опускались вниз, упираясь руками в горячий бетон. Один парень из нашего взвода медлил. К нему тут же подскочил капрал, схватил одной рукой за шиворот, другой за пояс и повалил на бетонное покрытие.

— Эй! — запротестовал новобранец, но упор лёжа принял.

— Раз! — мы согнули руки в локтях.

Держать так свой вес, да ещё с рюкзаком, весившим килограмм пятнадцать, было нелегко. Сидоров, тем временем, похоже, решил порассуждать о дисциплине.

— Обращаться к капралу не «эй», а «господин капрал». Два! — мы отжались. — Раз! — мы снова согнули руки. — Смеяться только по команде. Два! — мы отжались. — Раз! Движение начинать одновременно. Два! — мы отжались. — Раз! Отстающим наступать на хвосты. Два! — мы отжались. — Раз! Останавливаться тоже одновременно. Два! — мы отжались. — Встать!

Вот это да! Вставая и отряхивая ладони от пыли, я подумал, что мне тут, пожалуй, понравится.

— Напра-во!

На этот раз мы тронулись более-менее одновременно и сержант не стал нас останавливать.

— Раз! Раз! Раз, два три!

Это ещё что такое? Но долго гадать не пришлось. Сержант продолжал орать на ходу:

— На счёт «раз» ставить на землю левую ногу! Раз! Раз! Раз, два, три!

Так мы промаршировали до самого конца «базара», за забором которого, как оказалось, располагался небольшой посёлок, прошагали мимо одно— и двухэтажных домиков местных колхозников и вышли на просёлочную дорогу, петлявшую между полями, засеянными не то ячменём, не то рожью. Я не сразу поверил, что сержант в самом деле собрался гнать нас к месту назначения пешком целых сто двадцать километров, полагая, что это была шутка. Но, когда мы покинули неизвестный мне посёлок и проходили мимо пасущихся в поле коров, мирно жующих траву, я уже ни в чём не был уверен.

Ну что же. Значит вот она какая, армия. Как ни странно, настроение у меня поднялось, и я подмигнул корове, провожавшей нашу колонну безразличным взглядом.

— Ты чего улыбаешься? — послышался справа негромкий голос.

Я посмотрел направо. Васян. Надо же. Я и не заметил, что он идёт рядом.

— Настроение хорошее. Смотри, какая благодать кругом. Пшеничка растёт, ромашки цветут, коровки жуют. Красота!

— Ноги пылят, рюкзак висит, спина потеет. Красота, — передразнил Васян.

— Да, — улыбаясь ответил я. — Сбылась, как говорится, мечта идиота. А у тебя разве нет?

— Нет, — Васян как то сразу стал угрюмым.

— Ты чего это?

— Да так.

— Как?

— Понимаешь, я из-за девушки в армию пошёл, — вздохнул Васян.

— Чего?

— Того.

Некоторое время мы шли молча. Наконец, Васян всё же решился.

— В общем, была у меня девушка. Красивая. Была, пока вместе учились. А как учиться закончили, так у неё интерес ко мне сразу пропал. Мозги, правда, не выносила. На выпускном балу прямо сказала, что мол, детство кончилось, пора устраивать свою жизнь. Теперь устраивает жизнь с каким-то папиком из богатого района. Ну а я с горя решил пойти служить, чтобы не видеться ни с ней, ни с одноклассниками.

— Стой! Нале-во! — наш сержант, как оказалось, тоже решил по-своему поучаствовать в нашей беседе. — Упор лёжа принять!

Рота упала лицом в дорожную пыль.

— Раз! В строю не разговаривать. Два! — отжиматься после пары часов ходьбы по жаре с рюкзаком стало несколько тяжелее. — Раз! Даже про девушек, всё равно не разговаривать. Два! Встать!

Дальше мы пошли молча. Слышны были только мерный топот сотни пар ботинок да монотонное: «Раз! Раз! Раз, два, три!», — когда сержант или кто ни будь из капралов решал напомнить салагам, что идти надо в ногу.

Однажды, поднявшись по просёлочной дороге на холм, мы увидели далеко впереди другую роту, так же пылящую по полям в неведомый ещё нам «пункт постоянной дислокации». Я оглянулся. Позади нас, километрах в трёх, шла ещё одна колонна из трёх взводов. Её гнал по пыльной дороге, казавшийся издалека малюсеньким, как и его солдаты, сержант. Наши командиры перегоняли своим ходом к месту службы весь «базар».

Солнце продолжало припекать, мы обливались потом, а сержант и капралы шагали, как ни в чём не бывало, время от времени о чём-то разговаривая и смеясь отпущенным шуткам. Казалось, что они не замечают ни палящего солнца, ни пыли, а что такое усталость они вообще не знают.

Тем временем солнце начало клониться к закату, а мой желудок явственно дал знать, что бабушкины пирожки у него внутри закончились. Интересно, скоро ли какая-нибудь кормёжка? Наши командиры, похоже, о еде не задумывались.

Сзади послышался гул мотора и нашу колонну догнал флаер с открытым верхом, такого же защитного цвета, как и наша форма. В нём сидело пять человек. Два пехотных офицера — лейтенант и младший лейтенант, и трое военных полицейских. Поравнявшись с колонной, флаер замедлил ход и из него выскочили оба офицера, а полицейские рванули вперёд. Увидев офицеров, наш сержант заорал во всю глотку:

— Стой! Нале-во! Ррррр-на средину!

Мы остановились, повернулись куда приказано и уставились на приехавших. Сержант между тем приложил руку к виску и строевым шагом направился к офицерам, которые пялились на нас, будто не понимали, кто мы и что делаем в поле на такой жаре. Подойдя к офицерам, Сидоров громко обратился к одному из них:

— Господин лейтенант! Шестая рота следует в пэпэдэ согласно графика! Старшина роты сержант Сидоров!

Так я познакомился с командиром роты и его заместителем, а заодно узнал, что служу, оказывается, в шестой роте. Оба офицера отдали честь Сидорову и, неторопясь, пошли вдоль строя, оглядывая новобранцев. Время от времени они переглядывались и кивали головами. Сидоров следовал за ними.

— Ну, хорошо, — наконец протянул тот, к которому обращался наш сержант. — Пошли дальше.

Сидоров отдал честь:

— Есть! — и повернулся к новобранцам. — Напра-во! Шагом марш! Стой! Движение начинать одновременно!

Ну, елки моталки!

Спустя час мы подошли к водокачке. От огромной бочки с водой тянулась горизонтальная труба, из которой каждые полметра торчали краны. Под трубой вместо земли была жидкая грязь. Значит, догадался я, каждая рота, идущая этой дорогой, останавливается тут на водопой. Новобранцы, и я в том числе, замерли в предвкушении возможности смыть с себя пот и пыль и, наконец, напиться. Сидоров снял с плеч свой рюкзак, достал из него стальную фляжку и поднял над головой.

— Это, для тех, кто не знает, фляжка. Предназначена для хранения носимого запаса воды. Всем умыться, напиться, набрать воды во фляги и повесить их на поясные ремни. Набранной водой вам предстоит пользоваться до завтрашнего вечера. Разойдись!