Читать книгу - "Родина слонов - Олег Дивов"

– Точно! А Умка не понимает!

– Он привык. Он думает, это нормально. Он вырос на питомнике и еще мало знает мир нормальных людей, ему сравнить-то не с чем. Дай Умке время, чтобы глаза у него раскрылись пошире и он рассмотрел как следует то, что под самым носом. Сейчас мальчик глядит далеко-далеко, за горизонт. Туда, где ему кажется интересно. Сегодня он хочет стать знаменитым капитаном, через месяц – военным летчиком, а там, глядишь, соберется в космонавты. Потом вырастет, поумнеет и все поймет, я тебе обещаю… А еще, рано или поздно его талант возьмет свое. Можно бежать на край света, пытаясь изменить судьбу, только от себя не убежишь. А мы и так на краю света, нам и бегать незачем.

– Вот он и хочет удрать отсюда! – почти закричала Валентина. – Потому что край света и никаких приключений! Он совсем не понимает, как тут все серьезно, ему на Чукотке скучно! И ты, мама, напрасно считаешь, будто этот второклашка завтра передумает. Он очень упорный, и если чего вбил себе в голову – точно уплывет за тридевять земель отсюда, только мы его и видели… Сам сказал: «Я умею долго ждать». Знаешь, как сказал?! Как настоящий чукча! Я даже испугалась. Надо прямо сейчас объяснить ему, что он ошибается, пока еще не поздно. Можно к папе схожу? Пусть на Умку повлияет.

– Только этого твоему отцу не хватало для полного счастья. Со дня на день Арктика родит, папа с дядей Петей оба как на иголках. Они сейчас не Супермен и Бэтмен, а Чужой против Хищника. Не советую. Съедят.

– Не съедят! Пускай отвлекутся на Умку, им полезно будет немного развеяться, а ему – чтобы повоспитывали. А то он совсем избалованный стал.

– Ну пойди обрадуй папу, что у него в семье растет капитан дальнего плавания, – сказала мама, пряча улыбку.

– Мы из него сделаем человека! – пообещала Валентина.

И пошла жаловаться отцу.

* * *

Отец сначала прикидывался, будто не понял, чего от него хотят, поскольку воспитывать детей терпеть не мог. Говорил, мои отпрыски мне нравятся в любом виде кроме дохлого и грустного, а воспитанием я занят круглосуточно со зверьем и сыт им по горло.

В детях он натурально души не чаял, очень надеялся, что оба продолжат его дело, и сам не заметил, что сильно перегрузил их специальной информацией и взрослыми навыками, попутно задирая самооценку до небес. У Валентины с ее душой нараспашку это все фонтанировало наружу, а интровертный Умка тихонько закипал, будто скороварка, которой вот-вот сорвет клапан.

Как еще детям себя чувствовать, если у них прадед был белый шаман, дед – кавалер ордена Трудового Красного Знамени, а папа – глубоко законспирированный Супермен… А сами они запросто водят по питомнику экскурсии, вызывая у туристов бешеный восторг пополам с обалдением от крутизны чукотских школьников. Тут впору сбрендить от собственной значимости. Но тебе напоминают, что нельзя задирать нос, ведь чукчи скромные ребята, – и ты очень стараешься поддерживать этот имидж.

Кстати, слово «имидж» у тебя от зубов отскакивает: ты действительно знаешь, что оно значит, тебе отдел продаж объяснил. Ты вообще знаешь очень много слов.

Если бы одноклассники могли, они бы тебя били каждый день просто из зависти. Но у них руки коротки с тобой справиться.

В результате такой педагогики Умка, даром что второклашка, воображал себя настоящим чукчей, которого хоть сейчас отправляй покорять Галактику пешком – он сможет. А Валентина к десяти годам набрала колоссальную пробивную силу и беззастенчиво ее применяла то к маме, то к учителям, то к своему любимцу Пете Омрыну, когда тот не успевал спрятаться. Только папу берегла, но тут случай вышел чрезвычайный: надо брата спасать.

Отец слушал Валентину, а сам думал: до чего интересные получились детишки, не по годам развитые и чертовски обаятельные. С одной стороны, того и гляди, хлебнешь с ними горя, найдут они приключений на свои шибко умные головы, а с другой – ну загляденье же. Девочка пошла лицом и статью в маму, а мальчик в папу, хотя чаще выходит наоборот. И если у Валентины отчетливо проглядывает русская четвертушка, то в Умке ничего такого не найти без микроскопа. Это порода, думал отец, против нее не попрешь. Сам он был стопроцентный чукча, а вот драгоценная его Наташа – полукровка – и чистая прелесть, за ней парни всех национальностей табунами бегали, да и сейчас люди на улице оборачиваются. Неспроста у чукотских женщин поверье, что рожать хорошо от русских: дети будут красивые и умные. Между прочим, чукотские мужчины, если и не особо довольны этим, помалкивают, ибо результаты налицо – и очень симпатичные результаты.

Отец сильно удивился бы, скажи ему кто, что он сейчас думает о людях, как профессиональный заводчик породистых животных, и это неправильно. Как это неправильно? Насчет племенного разведения чукчи, мягко говоря, не дураки, у них вся история – производство хороших зверей из каких попало; а почему людей нельзя слегка подправить? Извините за выражение, генетическая модификация всего, что подвернется, это наша традиция и народный промысел! Если видно невооруженным глазом, что люди-полукровки берут от обоих народов самое лучшее, то чукчи знают, как эти признаки закрепить в дальнейшем, и ничего предосудительного тут не видят. Один сплошной путь к процветанию. Вон поглядите хотя бы на маленьких Умкы: да с этими ребятами Чукотка может завоевать мир без единого выстрела. Если еще захочет. А у нас таких детишек много народилось. Только мы подумаем, однако, стоит ли делиться бог знает с кем своим генофондом…

– А? – переспросил он.

– По-моему, папа, ты заснул, – деликатно сказала Валентина. – Но я могу все повторить.

– Нет-нет, я задачу понял. Ты молодчина, вовремя подняла тревогу. Иди, тащи сюда Умку, я ему задам… направление, в какую сторону думать. И перестань звать его Умкой, а то он сердится очень. Он у нас, понимаешь ли, великий и ужасный чукча по фамилии Умкы…

– Это ты перестань звать его Умкой! – сказала Валентина и рассмеялась так волшебно, что отец сгреб девочку в охапку и минуту-другую бегал с ней по кабинету, ворча на ухо ласковые глупости и упиваясь заливистым смехом. А потом бросил взгляд в окно и погрустнел.

Окно выходило на вольер, куда недавно пригнали с выпаса раздобревшую Арктику. У загородки стоял Петя Омрын и гладил будущую мать по хоботу, которым та обнимала ветеринара за плечи.

Отец все еще держал Валентину на руках, девочка крепко прижалась к нему, и вдвоем они молча созерцали эту картину – ну просто идиллическую, если не знать, как худо может обернуться дело.

Для родовспоможения и не дай бог реанимации приготовили все, что можно; чтобы у Пети были на подхвате крепкие умелые руки, отец отозвал из стойбища пару опытных каюров, обучавших Арктику с детства. Пусть вокруг нее будут только родные добрые лица, голоса и запахи. Ничего волнующего и травмирующего.

Главный зооинженер остался в стойбище. Напомнил, что с самого начала возражал против вязки Арктики со Спутником, а старшие товарищи – или старые авантюристы, это как вам больше нравится, – послали его подальше. Если вдруг проблемы при родах, он начнет винить себя, а ему вредно, у него психика ранимая.