Читать книгу - "Слепящий нож - Брент Уикс"

Корван улыбнулся, но отвернул лицо в сторону.

– Знаешь, – проговорил он, – то, что ты устроил вчера с этим демоном… Это было потрясающе. И то, что ты сделал в Гарристоне, было потрясающе – я имею в виду не только Стену Яркой Воды… Гэвин, эти люди пойдут за тобой на край света. Они будут рассказывать каждому встречному о том, что ты сделал. И если дойдет до драки между тобой и Спектром…

– Спектр уже выстраивает в ряд более покладистых кандидатов на должность Призмы, Корван. Если я сейчас брошу им вызов, то окажусь в таком же прискорбном положении, в каком был Дазен семнадцать лет назад. Я не собираюсь еще раз подвергать мир такому испытанию. Может быть, люди меня и любят, но, если все их вожди сплотятся против меня, я не добьюсь ничего, кроме смерти моих друзей и союзников. Один раз я уже так поступил.

– И что же? Ты собираешься просто нас оставить? А что ты будешь делать с Кипом? Он парень выносливый, но он много потерял в последнее время, и сдается мне, ты сейчас его единственная опора. Если он обнаружит, что ты не тот, за кого себя выдаешь, это может его сломать. И тогда – кто знает, во что он может превратиться? Пощади свою душу, Гэвин, и пощади мир! Последнее, что сейчас нужно Семи Сатрапиям, – это еще один молодой полихром Гайл, обезумевший от скорби и гнева. А нам всем что ты прикажешь делать? Куда нам девать всех этих людей?

– Корван, Корван, послушай! У меня уже есть план.

«Ну какой-никакой…»

– Знаешь, мой друг, почему-то именно этого я и боялся.

В корабль плеснула шальная волна; площадка под их ногами закачалась, и Корван, взглянув на пляшущую далеко внизу палубу, сглотнул.

– Было бы слишком наивно надеяться, что в него входит легкий способ спустить меня отсюда?

Глава 6

Железный Кулак скривился, глядя на официальное письмо у себя в руке. Обычно при Гэвине максимум, что он себе позволял, – это дернуть лицом, которое тут же принимало прежнее бесстрастное выражение. Но на этот раз его физиономию перекосило не на шутку, словно он отведал мяса, закопченного в дыме ядовитого дерева.

– Вы хотите, чтобы я доставил это Белой? – переспросил он. – Этот ваш приказ?

Гэвин вызвал великана-телохранителя в свою личную каюту, предварительно осмотрев несколько помещений, чтобы понять, какое лучше отвечает его целям.

– Касательно моего сына. Совершенно верно.

Титул Призмы не давал Гэвину никакой власти над Белой, однако ей следовало соблюдать осторожность, чтобы чем-нибудь его не оскорбить. Им обоим приходилось тщательно выбирать обстоятельства сражений друг с другом. Гэвин решил, что на этот раз она предпочтет обойтись без сражения.

– Вы хотите, чтобы Кипа зачислили в Черную гвардию, – продолжал Железный Кулак бесстрастным тоном. С формальной точки зрения, будучи командующим Черной гвардией, он один имел право решать, кого допускать к прохождению вступительных испытаний. – Лорд Призма, я не знаю даже, с чего начать, чтобы показать вам, насколько неправильным и деструктивным может быть такой шаг.

Снаружи сияло солнце, но сверкающая поверхность черных деревянных панелей, которыми была отделана каюта, поглощала свет, так что Гэвину приходилось сосредотачиваться, чтобы разобрать выражение лица собеседника.

– Командующий, я надеюсь, вам известно, насколько глубокое уважение я к вам испытываю.

Едва заметное движение брови: недоверие. Фактически это действительно было так, но Гэвин боялся, что не давал командующему достаточно поводов в этом убедиться.

– Но сейчас, – продолжал Гэвин, – мы находимся в ситуации, требующей от нас решительных действий. Беженцы, недовольные сатрапы, потеря города, восстание… Ничего не напоминает?

Лицо Железного Кулака закаменело.

Гэвину надо было соблюдать осторожность. Сперва он говорит человеку, что уважает его, и тут же начинает обращаться с ним как с идиотом?

– Командующий, – сказал он, – сколько гвардейцев вы потеряли под Гарристоном?

– Пятьдесят два мертвы, двенадцать ранены. У четырнадцати вот-вот прорвутся ореолы, так что их придется заменить.

Гэвин выдержал паузу, показывая свое уважение к потерям. Конечно же, эти цифры были ему известны – он знал каждого из умерших в лицо и по имени. Черная гвардия считалась личной охраной Призмы, но ему не подчинялась. Гэвину приходилось балансировать, словно канатоходцу.

– Простите за прямоту, но эти потери необходимо как-то восполнять.

– На это уйдет минимум три года, а в целом восстановление качества Черной гвардии потребует десятка лет или больше. Мне придется давать повышения людям, не получившим адекватной подготовки. А они в свою очередь не смогут обеспечить должное обучение своим подчиненным. Вы понимаете, чем обернулись для нас ваши действия? Гибелью одного поколения и замедлением в развитии двух следующих. Я оставлю гвардию бледной тенью того, чем она являлась, когда я принял над ней командование.

Железный Кулак старался говорить ровным тоном, однако нельзя было не заметить кипящую внутри ярость. Это не было похоже на командующего.

Гэвин молчал, стиснув зубы, с помертвевшим взглядом. Вот оно, проклятие лидера: видеть людей как личностей, с их надеждами, семьями, любовью, кулинарными предпочтениями, более активных по утрам или ближе к вечеру, любящих острый перец, или танцующих девушек, или склонных к немузыкальному пению… а потом, спустя час, видеть в них только цифры, которыми ты готов пожертвовать. Эти тридцать восемь мертвых мужчин и четырнадцать женщин спасли десятки тысяч людей и почти отстояли город. Гэвин послал их на гибель, и они погибли. И если ситуация повторится, он поступит точно так же.

Он поглядел командующему в глаза. Тот отвел взгляд.

– Господин Призма, – добавил он.

В его голосе не слышалось раскаяния, однако Гэвин и не требовал безоговорочного подчинения. Просто подчинения было достаточно.

Он бросил взгляд на отдушину над перегородкой, разделявшей его каюту и соседнюю.

– Черной гвардии требуются новобранцы. Осенний класс, должно быть, еще не начал занятия, а Кип – идеальный кандидат. Вы сами видели, как он извлекает.

– Это слишком большая физическая нагрузка. Три месяца изнурительных тренировок плюс ежемесячные бои, чтобы отсеять балласт. Из сорока девяти должно остаться семеро лучших. Ему в жизни не поступить в гвардию, даже если бы он не обжег себе руку. Может быть, если он сбросит вес, через годик-дру…

– Кип станет гвардейцем, – прервал его Гэвин.

Он явно не имел в виду, что верит в силы мальчика. В воцарившемся молчании командующий пытался осмыслить услышанное. На его лице проявилось недоверие.

– Вы хотите, чтобы я его принял, даже если он недостоин?

– Вы действительно желаете, чтобы я ответил на этот вопрос?

– Это все равно что во всеуслышание объявить его вашим фаворитом. Вы погубите мальчика!

– Люди в любом случае будут думать, что я ему покровительствую. – Гэвин пожал плечами и продолжал с рассчитанным нажимом: – Он послужит цели, для которой был создан, или сломается на пути к ней, в точности как и любой из нас.

Железный Кулак не отвечал. Он был из тех, кто понимает силу молчания.

– Пройдемте со мной, командующий.

Вдвоем они вышли на балкон. Разделявшая каюты дверь была тонкой, а над перегородкой, между потолочными балками, имелся проем, вероятно, для того, чтобы капитан мог выкрикивать приказания своим секретарям, которые в обычное время располагались в небольшом помещении за стеной. Разговор прошел не вполне так,