Читать книгу - "Восхождение язычника 2 - Дмитрий Шимохин"

— Сам придумал или подглядел где? — с иронией проговорила Ирина.

От отца ей достался недовольный взгляд. И что ты вновь лезешь, успокоиться не можешь?

— Я слышал, есть в философии такое направление, как логика, не слышали, Ирина? А жаль, я думаю, стоит ознакомиться.

Никита засмеялся, а Димитр улыбнулся и начал переводить мой ответ, ведь я говорил на своем языке.

— Думаю, надо попробовать заказать у ювелира несколько штук, — задумчиво проговорил Никита, не преставая рассматривать вилку.

— Зачем несколько? Закажите одну, с нее сделайте форму и залейте металлом, так дешевле выйдет, да и на продажу можно будет делать.

Никита изумленно на меня посмотрел, как и мои родичи.

— А ведь действительно, можно попробовать, хорошая идея, Яромир.

— Και εμείς логику όχι ακόμα изучали, — проговорил Фома.

И Димитр мне перевел: Фома сказал, что они еще не изучали логику в школе. Он сейчас у нас в средней школе учится, два года назад закончил элементарную[1].

— Я его потом хочу отправить учиться в аудиторию[2], думаю, он сможет сдать в нее экзамены. А после и чиновником станет. Его хвалят учителя по риторике и словесности, — гордо проговорил Никита.

Вот только после этих слов в его глазах начала плескаться тоска и какое-то бессилие вперемешку с надеждой.

А дальше разговор за столом потек вполне спокойно, этакая дружеская и ничего не значащая беседа, только Ирина сидела как нахохлившийся воробей.

Слуги сменили блюда, на столах оказались фрукты и различные сладости типа орехов в меду, а также выпечка. А ромеи, оказывается, те еще сладкоежки.

Я наслаждался едой и прислушивался к разговору. В основном он касался налогов, которые обсуждали Никита и Колояр, и, судя по возмущенному голосу Никиты, налогов он платит много. Налоги платит любой ромей со своей деятельности, в том числе нищие и проститутки, а также есть отдельные виды налогов: земельный, налог на устройство крепостной стены, подушный, он платился от количества членов семьи.

Вроде десятый век, а налоговое зло уже процветает.

Попрощавшись с семьей Никиты, мы двинулись на постоялый двор, где после столь сытного обеда меня сморил сон.

— Яромир, вставай, — меня расталкивал Володар.

— Ну чего, а? — зевал и потягивался я.

— Там Никита пришел, они с отцом тебя ждут.

— Хорошо, — я потянулся еще раз и немного размялся, а после прошел в комнату к Колояру. Где за столом сидел напряженный Никита, а рядом и мой родич. На столе горела одинокая свеча, освещая комнату, а за окном уже наступил вечер.

— Ну, тебе удалось узнать? — у Никиты тряслись руки.

— Да, — я сел напротив них.

— Не тяни, кто мои дети? — из него вырвался рык, а дядька положил ему руку на плечо.

— Средние, Фома и Антония твои дети.

— А-а-а-а, — Никита взвыл.

— Сука, какая же она сука, — выругался ромей, а после опустил голову на стол, и я услышал, как он начал всхлипывать.

Да, жалко мужика, мне даже неудобно стало. А дядя махнул мне рукой, мол, уходи.

Ага, щас! Это еще не все.

Дождавшись, когда Никита успокоится и поднимет свои красные глаза, я продолжил:

— Дмитр, Ирина и Римма, они родичи не только по матери.

— Чего? — Колояр аж подпрыгнул с лавки. А Никита уставился на меня.

— Отец у них один, — добил я мужиков.

— Тварь убью, придушу, — начал бушевать Никита. А дядька обхватил его руками.

— Схожу-ка я за вином, — и отправился вниз.

А внизу за столом, поедая фрукты, сидели мои братья и друзья.

— Все сказал, — развел руками.

— И чего, кто его дети-то? — Гостивиту и Далену уже все рассказали о прошедшем обеде.

— Знаешь, Гостивит, а это не твое дело. Кто знает, тот знает, а остальным нечего, — отрезал я. — Никите сейчас и так плохо, будем мы еще сплетни за его спиной разносить.

— Яромир прав, то не наше дело, — поддержал меня Дален, и родичи закивали, хотя по их лицам было видно, что узнать им ой как хочется.

— Да чего, я только спросил, — насупился Гостивит.

— А я только ответил.

— Красавица, принеси два кувшина крепленого вина, три кружки и фруктов каких-нибудь, — я обратился к работнице постоялого двора.

И спустя пару минут заказанное стояло на столе.

— Пойду проведаю их.

Вернувшись в комнату к Колояру, я услышал конец слов Никиты.

— А ведь я ее любил, эту суку, а видишь, как вышло. Нет веры этим бабам, они готовы в любой момент предать. Я ей как себе верил, эх.

Я молча поставил кувшины на стол и разлил по кружкам вино.

Никита подхватил кружку и опорожнил одним махом.

— А я догадываюсь, с кем она, — горестно вздохнул Никита.

— Так, может, его, — и Колояр всадил нож в столешницу.

— Можно попробовать, но непросто это будет, да и не знаю я точно, а вдруг ошибаюсь. — Никита прикрыл глаза.

— Я вот думаю, если это было не один раз, ведь отец один, то им же должен был кто-то помогать и прикрывать их делишки, а то попались бы.

— Точно, — Никита открыл глаза и подскочил со скамьи. — Это тогда точно он.

— О ком речь-то? — и дядька задумчиво почесал голову, а я приложился к бокалу.

— Сосед мой, у нас поместья рядом стоят, я по его совету и управляющего в поместье взял, вот он их и покрывал, старая гнусь, суки, твари, — и Никита вновь начал бушевать.

— Так давай их обоих убьем, да и все.

— Сосед — младший брат чиновника, который налоги собирает, просто не получится, здесь крепко думать надо.

— Так управляющего давай расспросим, заодно и понятно все станет, — задумчиво протянул Колояр.

— Это да, это можно.

— Завтра тогда едем в поместье к тебе? — спросил Колояр.

— Нет, если есть в этом его вина, я же его удавлю, и это трудно будет скрыть, а у управляющего есть своя семья, да и сосед обязательно в это дело сунет нос.

— Я его вызову к себе срочно и скажу, чтобы продуктов захватил, он на телеге и поедет, а мы его схватим по дороге, там есть рядом руины какой-то башни, тогда и расспросим хорошенько.

— Это понятно, с детьми что делать-то будешь? — Колояр решил спросить о больном.

— А я и не знаю, выгнать бы их с глаз долой или удавить. Так рука не поднимется, я уже думал. Это же мои родные. Я их растил. Я Димитру первый кубок с вином наливал, а Ирина ко мне бегала, о своей первой любви рассказывала. Да и Римма, она еще маленькая. Я не знаю, вот честно не знаю, что делать, — Никита сидел и покачивался, словно находился в