Читать книгу - "Цусимские хроники. На восток - Сергей Протасов"

Еще в пути Рожественский отправил в ставку Линевича телеграмму с распоряжением организовать к своему приезду совещание с непременным участием всех трех командующих армиями или их начальников штабов, а также представителей из корпусов и дивизий. Все было исполнено, и на вокзале его встречала довольно представительная делегация. Но поскольку насчет секретности никаких распоряжений не было, не обошлось без почетного караула, оркестра и толпы восторженных зевак, которых едва сдерживало выставленное оцепление из спешенных и конных казаков.

Учитывая важность момента, к огромному удовольствию явно заскучавших в этой глуши репортеров, наместник-победоносец, как его успели уже «окрестить» за глаза, едва выйдя из вагона, дал речь, поднявшись на крышу одной из карет, в большом количестве скопившихся к его приезду на вокзальной площади.

С трудом нащупав ногами достаточно прочное место на хлипком верхе обычного почтового экипажа, заметно раскачивавшегося на своих рессорах, он в течение четверти часа тезисно обрисовал сложившуюся на данный момент политическую и военную ситуацию на Дальнем Востоке. При этом подчеркнув, что честной и равноправной торговле русский флот никогда не препятствовал и препятствовать не будет, но попыток прикрываться ею для снабжения оружием вероломного и опасного врага не потерпит.

После этого все отбыли в ставку, где была намечена встреча с Фридрихом Леопольдом Прусским. Относительно него у Рожественского имелись инструкции из Санкт-Петербурга, в соответствии с которыми предстояло срочно организовать в маньчжурских армиях службу иностранных военных советников с гораздо большими полномочиями. Причем не в штабах, а именно в армиях для обучения современным тактическим приемам. Ключевую роль в ней должен был играть именно этот германский принц. Он прибыл в Харбин в мае, побывал в отряде генерала Мищенко и, как говорят, даже участвовал в каком-то деле.

Встреча прошла хорошо. И времени заняла не много, и результата добились. У немца также имелись свои инструкции с самого верха, как выяснилось, полностью совпадавшие по целям с теми, что получил наместник. Так что взаимопонимания достигли с самого начала. Итогом стало соглашение о замене части русских офицеров из свиты Фридриха Леопольда офицерами Генштаба, более подходящими для новых задач. А советниками-инструкторами непосредственно в учебных батальонах могут стать уже прибывшие с ним немецкие офицеры, а также дополнительный контингент, в данный момент едущий сюда по Транссибу.

Столь конструктивное начало визита вселило в Зиновия Петровича робкий проблеск оптимизма. Боясь спугнуть, он отправился в штаб и там, вместо подготовленного фуршета и торжественного молебна, сразу же начал совещание, где поочередно были заслушаны все прибывшие на него.

Как выяснилось, дела на сухопутном направлении обстояли не так уж и плохо. К концу июня 1905 года фронт на Сыпингайских позициях, вместе с далеко охраняемыми флангами, достигал ширины двести километров. Русские войска занимали позиции справа и слева от железнодорожной станции Сыпингай. К востоку от нее 1-я армия, а к западу 2-я. Много восточнее основных сил за хребтом Бейлаолми возле Хаймучена размещался отряд генерала Ренненкампфа, являясь отдельной группировкой, противостоящей японскому правому флангу. Сообщение с ним было затруднено из-за сложного рельефа. Приходилось давать большой крюк к северу, что затрудняло маневр резервами, в случае возникновения такой необходимости. Впрочем, и у противника были схожие проблемы с правым флангом, хоть и в меньшей степени, благодаря более ровной местности. Третья армия, по решению генерала Линевича, находилась в резерве позади основных позиций, западнее железной дороги.

По числу штыков и сабель три русские армии существенно превосходили стоявшие против них пять японских. И подкрепления продолжали прибывать. Общая численность наших частей на линии соприкосновения перевалила уже за 445 000 человек при наличии тяжелых гаубичных батарей и большого числа пулеметов (374 штуки). Вместе с тылами набиралось более 780 тысяч. Еще 150 тысяч в Приамурье и северной Корее. Численность Южно-Уссурийского отряда перевалила за 23 000 человек при 64 орудиях.

В то время как у японцев, по заслуживающим доверия данным разведки, основывавшимся, в первую очередь, на результатах частых усиленных конных рекогносцировок с захватами пленных и изъятием документов у убитых японцев, перед войсками генерала Ли-невича стояли с запада на восток 3-я, 2-я, 4-я, 1-я и 5-я японские армии. В общей сложности в них едва набиралось 750 000 человек (включая транспортные формирования, состоящие из кули). Из них около 150 тысяч в тылу и в Корее.

При этом японские войска испытывали заметные трудности со снабжением, особенно обострившиеся в последнее время. Недостаток гужевого транспорта, бывший для их тылов главной проблемой сразу после высадки, удалось с лихвой компенсировать прокладкой сети полевых железных дорог, о чем сообщала наша разведка. Еще к началу октября 1904 года полевая узкоколейка была проведена от Яллу до Фынхуанчена и продвигалась на Ляоян. Теперь эта дорога была закончена. По данным разведки, японцы к сентябрю прошлого года закончили перешивку колеи захваченной ими части ЮМЖД и привезли паровозы, что позволило наладить снабжение по железнодорожным веткам Дальний – Мукден, и Инкоу – Ташичао. Но с приходом нашего флота и резким сокращением поставок по морю, эта отлаженная система практически бездействовала. Просто нечего стало возить.

В ходе последних боев отмечалось резкое снижение активности японской артиллерии, не имевшей теперь снарядов в достаточном количестве. А японская кавалерия в Маньчжурии вообще перестала существовать как вид вооруженных сил. После оккупации нашим флотом Цусимы японские армии на континенте элементарно голодали. Недостаток продовольствия не могли покрыть даже обширные экспроприации у местного населения.

Зато они вызвали рост антияпонских настроений, со средневековой жестокостью подавляемых армией. Любому, заподозренному в шпионаже, публично отрубали голову. А для подозрения порой было достаточно одного взгляда на японского офицера. Такая манера поведения новых оккупантов заставляла местное население делать выбор между азиатами и русскими на своей земле. Уже было с чем сравнивать. Этим незамедлительно воспользовалась наша разведка.

Даже местные хунхузы все чаще отказывались грабить русских интендантов и тыловиков за японские деньги, предпочитая нападать на японские обозы. Самый известный из нанятых японцами главарей маньчжурских банд Чжень Цзолинь был убит в перестрелке со своими подельниками. После чего часть его отрядов разбежалась, часть была выловлена нашей пограничной стражей. А оставшиеся перешли на русскую службу.

Военный комиссар Маньчжурской Гиринской провинции полковник Соковнин договорился с предводителем местных хунхузов Ханденгю о сотрудничестве за умеренную оплату в русских рублях. В результате его отряд, насчитывавший более десяти тысяч человек, прекратил набеги на русские коммуникации и даже, наоборот, взял их под свою охрану.

Безопасность перевозок по притокам Амура, имеющим в том числе и китайские берега, достигла того уровня, когда использованные ранее в целях охраны специальные вооруженные суда стало возможно привлекать к обычным транспортным рейсам. Потери грузов сократились в разы, а объем перевозимых товаров вырос на порядок.