Читать книгу - "Война миров 2. Гибель человечества - Стивен Бакстер"

Кук и Эрик ждали меня на пристани. Лайнер «Лузитания» был настоящим плавучим отелем – с электрическими лифтами и телефоном в каждой каюте. Это быстроходное судно должно было легко перенести нас через океанские волны – плавание занимало меньше шести дней. Конечно, в то время не было более быстрого способа пересечь Атлантику: огромные цеппелины больше не летали над океаном, и всего год прошел с тех пор, как Алкок и Браун совершили перелет между материками на военном самолете с полным баком горючего – такие самолеты впервые появились на Восточном фронте войны Шлиффена.

Путешествие успело вымотать меня, еще не начавшись. Нам пришлось провести лишние сутки в доке, пока в гавани собирался конвой: около двадцати кораблей, включая наш – самый крупный пассажирский лайнер, – несколько торговых судов, а также американские эсминцы, оснащенные гидролокаторами и глубинными бомбами и готовые дать отпор немецким подлодкам. С первых недель войны Шлиффена, которая грянула в 1914 году, ни одна немецкая торпеда даже не поцарапала американский корабль, и тот факт, что подобные меры предосторожности полагали необходимыми, говорит о напряжении, царившем в то время между странами.

Но во всем этом были и свои положительные стороны: конвой направлялся в Саутгемптон, а не в Ливерпуль, где обычно причаливала «Лузитания», – таким образом, мы должны были высадиться ближе к Лондону.

Во время плавания я в основном проводила время в корабельной библиотеке; Эрик облюбовал гимнастический зал, а Кук – салон первого класса с витражными стеклами, мраморными колоннами и трепетными барышнями. Пассажиры то и дело мрачно перешучивались. Говорили, нам повезло, что в нашем конвое не было «Титаника», корабля судоходной компании «Уайт стар», который многие считали проклятым: он едва не пошел на дно после столкновения с айсбергом в первом же плавании – и уцелел только благодаря броне из алюминиевого сплава, в состав которого входил и марсианский металл.

Как только мы причалили в Саутгемптоне, на борт взошли пограничники в черной форме. Их сопровождало несколько обычных солдат в хаки. Мы, трое британских подданных, чьи документы проверили еще на борту, быстро сошли на пристань, в то время как граждане Америки и прочие иностранцы – как и предсказывал Гарри – остались для дальнейшего досмотра. Когда мы покинули корабль, громоздкий багаж двух моих попутчиков был отправлен в лондонский отель.

На выходе из пассажирского терминала нас встречал Филип Паррис, кузен Уолтера Дженкинса. Тогда ему было за пятьдесят. Это был грузный, широколицый тип. Он напомаживал свои черные с проседью волосы и одевался в строгие костюмы, дополняя их, как правило, темным галстуком и жилетом, поверх которого красовалась толстая цепочка для часов. Он во всем производил впечатление человека делового и представительного – и достаточно надежного, чтобы некто вроде Уолтера Дженкинса доверил ему благополучие трех путников вроде нас, занесенных ветром из-за океана. Точно так же он некогда вверил собственную жену чужим заботам в хаосе Марсианской войны, пока сам носился за пришельцами по просторам Англии, как слепень за лошадью. В своих мемуарах Уолтер пренебрежительно отозвался о Филипе как о человеке храбром, но не настолько, чтобы быстро реагировать на опасность. Ха! Я бы скорее предпочла иметь на своей стороне такого человека, как Паррис, нежели такого, как Дженкинс.

Филип тут же отвел нас на стоянку и рассказал о своих планах. Он намеревался отвезти нас в отель, а потом, через пару дней, – в Уокинг, где должна была собраться семья Уолтера.

– Надеюсь, пограничники не слишком вас утомили?

Эрик Иден покачал головой.

– Они просто делали свое дело. Но когда они всей толпой поднялись на борт… столько мундиров я не видел с тех самых пор, как покинул Инкерманские казармы.

Филип фыркнул.

– Это вы еще не были в Лондоне. Все из-за Марвина – как по мне, он чересчур близко сошелся с кайзером.

Мы подошли к его автомобилю – новенькому «бентли». Его рама, почти полностью алюминиевая, блестела в жидких лучах мартовского солнца.

Кук, присвистнув, провел пальцем по изящным изгибам капота.

– Что за красотка!

Филип улыбнулся в ответ:

– Как есть красотка! Английский алюминий – или лучше сказать «марсианский», полный бак турецкого бензина и лучшая кожа с французских распродаж. И это не только из любви к роскоши! Я сейчас занимаюсь алюминием, и мне нужно рекламировать свой товар. Сейчас мы свернем на восток, на Портсмут-роуд. Держите документы под рукой. Нам нужно будет проехать через Суррейский коридор – вам, вероятно, будет интересно на это посмотреть, но стража у ворот нынче довольно дерганая…

Суррейский коридор? Стража у ворот? Меня долго не было в Британии, но я помнила, что в Европе даже для пересечения государственных границ не нужно предъявлять документы – не говоря уже о путешествии по Англии.

Филип усадил нас в автомобиль. В салоне пахло лаковой кожей.

Возле Портсмута Филип по просьбе Кука свернул с главной дороги и заехал на возвышение, с которого открывался вид на город и гавань. Портсмут всегда был главным портом Королевского флота, и Английский канал бороздило множество кораблей. В весенней дымке они казались призрачными. Из труб валил черный дым и рассеивался на ветру.

Кук и Эрик, оба военные, были заворожены этим зрелищем.

– Что-то затевается, – пробормотал Кук. – Глядите, сколько судов.

– Жаль, что у меня нет с собой бинокля, – сказал Филип. – Среди вас кто-нибудь разбирается в кораблях? Не все суда здесь наши. Есть немецкие, а есть и французские, конфискованные во время войны Шлиффена. – Он быстро оглянулся, словно заговорщик. – С американцами сейчас напряженные отношения. В моем клубе ходят слухи… Поговаривают, что кайзеру, который занял всю Европу, снова не сидится на месте. Сначала немцы вступили в войну в Европе, чтобы быстро обескровить Францию и получить возможность ударить по России, пока она не мобилизовала войска, – а теперь планируют захватить Америку, пока та не стала слишком серьезным противником. У Америки, как вы знаете, достойный флот, но очень маленькая регулярная армия, да к тому же сложности с соседней Мексикой. Если немцы смогут переправить флот через Атлантику, а мексиканцев убедят пересечь границу…

– Это безумие, – проговорил Эрик. – Только и разговоров, что о войне. Всех держат в панике.

– И под контролем, – вставила я.

– Вините в этом кайзера, – сказал Кук. – Он силен – и побеждает на одном континенте. Может победить и на другом – почему нет?

Я наблюдала за всеми военными перипетиями издалека. В каком-то смысле все это началось еще во времена Марсианской войны. Британский флот, лучший в мире, оказался бессильным против угрозы с неба. Когда мы с Фрэнком отплывали из Англии на пароходе, мы видели ла-маншскую эскадру, выстроившуюся вдоль устья Темзы, – как выразился Уолтер, моряки «зорко наблюдали за победоносным шествием марсиан, бессильные, однако, ему помешать». Так что после войны случились масштабные перестановки: финансирование резервной армии было повышено, а флота – напротив, урезано. Все это сопровождалось причитаниями об утрате традиций и жестким соперничеством между разными видами войск. Частью этой стратегии стало подписание с кайзером в 1912 году довольно унизительного пакта о ненападении – это было сделано во избежание гонки военно-морских вооружений.