Читать книгу - "Любой ценой - Дэвид Марк Вебер"

– Возможно дело даже хуже, чем ты думаешь, – несчастно заметила Причарт. – Война сейчас необыкновенно популярна. Я и не представляла, насколько сильно наше общественное мнение желает отпинать задницу манти таким же образом, каким они в прошлый раз отпинали нашу. И в настоящий момент ни у кого в конгрессе нет сомнения, что именно манти фальсифицировали дипломатическую переписку. Откуда ему взяться? Я лично подтвердила, что это так!

Итак, что произойдет, если я предстану перед конгрессом и заявлю, что в конечном итоге виновной стороной являемся мы? Представляешь себе, что я заявлю сенатскому комитету по иностранным делам, что мы возобновили войну – при горячей поддержке Сената – на основании лжи, произнесённой не манти, а нашим собственным госсекретарем?

– Совершенно не представляю, – чистосердечно признал Ушер. Абрио тоже покачала головой. Однако, выражение лица Абрио, в отличие от Ушера, ясно демонстрировало, что эта проблема находится выше её понимания.

– Прежде всего произойдёт то, – с абсолютной уверенностью сказала Ушеру Причарт, – что они откажутся в это поверить. Даже при наличии доказательств, необходимость которых ты уже отметил, потребуется время – и возможно довольно значительное – чтобы убедить большинство в конгрессе, что это действительно произошло. Это даже в том случае, если большинство конгрессменов окажутся достаточно непредубежденными, чтобы вообще рассмотреть такую возможность. Не забудь, сколько у Арнольда среди них сторонников.

И даже если конгресс примет нашу версию, мы выигрываем эту проклятую войну. По крайней мере сейчас дело выглядит именно так, и конгресс в целом абсолютно убеждён, что мы её выигрываем. Так что даже если окажется, что стрельба возобновилась из-за того, что один из наших собственных членов кабинета преднамеренно искажал, фальсифицировал и подделывал дипломатические ноты, то среди сенаторов и членов палаты представителей окажется достаточно много тех, кому это безразлично. Они будут видеть, что на этот раз белые тапочки нужны манти, и никакой ад не заставит их пожелать, чтобы мы послали Елизавете Винтон электронное письмо типа «Ой. Извиняемся за недоразумение. Давайте будем жить дружно.» В особенности, если это будет означать публичное признание вины Республики за развязывание войны. А это чертовски неизбежно, если Арнольд совершил то, что ты – мы – думаем. Ведь если мы сделаем то, что по нашему мнению произошло, достоянием публики, мы должны будем признать нашу вину, если намереваемся когда-либо убедить всю остальную Галактику в том, что мы больше не Народная Республика Хевен.

Красивое лицо Причарт вытянулось, её топазовые глаза потемнели, и Ушер медленно кивнул.

– Я знал, что это в любом случае будет бочкой дерьма, – сказал он, – хотя и не предполагал, что в действительности всё будет настолько плохо.

– Беспокоиться насчет политических последствий не твоё дело, а моё. И если ты сможешь отыскать конкретные доказательства – доказательства, которые я смогу предъявить суду, доказательства, которые я могла бы предъявить межзвёздному арбитражу, или использовать хотя бы для убеждения нашего конгресса – тогда у меня не будет иного выбора, кроме как предать эти доказательства огласке и постараться выстоять независимо от того, какие могут произойти политические, дипломатические и конституционные последствия. Если ты дашь мне доказательства, то, Богом клянусь, я так и поступлю.

– Элоиза…

– Нет, Кевин. Мы не можем этого избежать или ходить кругами. Мы не можем позволить себе рассказать о случившемся вообще без доказательств. Однако, если доказательства существуют, мы не можем позволить себе не предъявить их. Если всё на самом деле произошло так и если тому существуют доказательства, то, рано или поздно, это выплывет наружу что бы мы ни делали. И я не позволю – я не могу позволить – Конституции оказаться чем-то вроде карточного домика. Если мы намереваемся раз и навсегда оставить в прошлом прежние силовые игры, то – ты прав – это должно быть сделано на основе принципа верховенства закона. И это означает, что мы обязаны следовать закону всегда и везде, хотим мы того или нет.

– Хорошо, госпожа президент, – с необычайной официальностью произнес Ушер, его взор наполнился смесью обеспокоенности и почтения. – Это ваш выбор. Как бы вы ни решили, как бы ни намеревались решать эту проблему, вы знаете, что я буду поддерживать ваше решение.

– Да, я знаю, – тихо ответила Причарт, её топазовые глаза смягчились.

– Однако это приводит нас к последнему пункту. И, честно говоря, к причине, по которой я добивался этой встречи через голову Денниса. Ты говоришь, что мы нуждаемся в доказательствах. Я не уверен, что мы сможем их отыскать, даже если мои подозрения полностью верны. Однако, прежде чем я смогу найти доказательства, если они вообще существуют, мы должны решить, каким образом я их буду искать. Если строго следовать букве закона, то я должен сообщить о моих подозрениях генеральному прокурору. В свою очередь, он должен сообщить тебе, а ты должна проинформировать комитеты по иностранным делам обеих палат, хотя бы в силу их надзорных функций. Вероятно, есть и ещё по крайней мере несколько комитетов, которые должны быть введены в курс дела. Также, официальное расследование должно быть открыто генеральным прокурором посредством ФСА, на основании выявления возможного преступления судьёй. К сожалению, всё это потребует привлечения к расследованию десятков, почти наверняка сотен людей.

Если мы это сделаем, то неизбежны утечки информации. По меньшей мере хоть что-то Джанкола от кого-нибудь из своих дружков узнает. Намного вероятнее, что спустя считанные часы дело попадёт на первые полосы выпусков новостей. В этом случае…

Он пожал плечами. Причарт закусила губу и кивнула.

– Это будет хуже всего, – согласилась она. – В особенности, если Арнольд решит, что наилучшей защитой будет являться мощная контратака до того, как расследование наберет обороты.

– В особенности, если он решит не ограничиваться при этом законными средствами, – заметил Ушер.

– Совершенно согласна.

Причарт побарабанила по столу пальцами, затем встряхнулась.

– Как я заметила, ты сказал, что всё это произойдёт при строгом следовании букве закона. Я почти боюсь спросить. Нет, я точно боюсь спросить. – Она поморщилась. – К сожалению, у меня нет особого выбора. Итак, скажи мне, Кевин. Так насколько нестрого ты предлагаешь нам действовать?

– Элоиза, веришь или нет, но я до чёртиков желаю, чтобы мы могли сделать это полностью как по Святому Писанию. Если мы поступим не так и если произойдет сбой, то это будет по меньшей мере столь же плохо, как и то, что ты описала. На самом деле, вероятно, будет еще хуже.

Но даже в этом случае, – непреклонно продолжил он, – я не вижу никакого другого способа. Тебе следует решить кому ты доверяешь достаточно, чтобы ввести его в курс дела. Я полагаю, что ты будешь вынуждена сообщить Тейсману и одному Богу ведомо как он отреагирует. И хотя именно я при организации этой встречи преднамеренно оставил в стороне Денниса, я на самом деле хочу его проинформировать. Не только потому, что он имеет и право и конституционную обязанность знать о наших действиях, но и потому, что если он останется в неведении, то, если я запущу какие-нибудь тайные операции, о которых он не будет знать, мы с намного большей вероятностью сделаем так, что кто-нибудь наступит на собственные гениталии. В особенности если Деннис узнает, что я делаю что-то эдакое, не зная, что именно.