Читать книгу - "Assassin's Creed. Тайный крестовый поход - Оливер Боуден"

Альтаир оглядел собравшихся. Как он и думал, в совет вошли те, кто не отличался особым умом, зато был склонен к коварству и лукавству. Те, с кем он ни за что не стал бы обсуждать дела братства. Вряд ли они рвались в совет. Скорее всего, Аббас просто их принудил. Один Фарим – отец Свами – чего стоил. Глаза Фарима были полузакрыты, подбородок упирался в довольно внушительную грудь. «Надо же, успели жиром обрасти», – сердито подумал Альтаир.

– Добро пожаловать, Альтаир, – произнес Аббас. – Я говорю это не только от себя, но и от всех нас. Нам не терпится услышать о твоих подвигах на Востоке.

Альтаир молчал. Вместо него заговорила Мария:

– Аббас, прежде чем рассказывать о наших странствиях, мы хотим, чтобы ты ответил на наши вопросы. Уезжая, мы оставляли Масиаф в прекрасном состоянии. Похоже, за эти десять лет прежние высокие требования заметно понизились. Кто позволил им опуститься?

– «Мы оставляли Масиаф в прекрасном состоянии»? – усмехнулся Аббас, даже не взглянув на Марию.

Он вперился глазами в Альтаира. Оба с нескрываемой враждебностью смотрели друг на друга.

– Когда вы уезжали, насколько помню, у братства был только один глава. Теперь, как вижу, у нас целых два лидера.

– Выбирай выражения, Аббас, – предупредила Мария. – Твоя дерзость не пройдет тебе даром.

– Моя дерзость? – засмеялся Аббас. – Альтаир, скажи этой неверной, что отныне ей позволяется говорить только в том случае, если ее о чем-то спросят члены совета.

Альтаир порывисто встал, опрокинув стул. Рука легла на эфес меча, но к нему уже спешили двое караульных.

– Заберите у него меч, – велел солдатам Аббас. – Так тебе будет спокойнее, Альтаир. И нам тоже. А твой знаменитый клинок при тебе?

Альтаир молча отдал караульному свой меч. Потом поднял руки. Рукава опали, показывая, что наруча с клинком у него нет.

– Теперь мы можем начать, – сказал Аббас. – Давай не будем напрасно тратить время. Расскажи нам, как тебе удалось обезвредить Чингисхана.

– Сначала я хочу услышать, почему Малик оказался в тюрьме, – прорычал Альтаир.

Аббас пожал плечами и наморщил лоб, показывая, что они зашли в тупик. Так оно и было: никто из двоих не желал уступать. Проворчав что-то себе под нос, Альтаир начал рассказ. Все лучше, чем стоять столбом. Он рассказал о странствиях по Персии, Индии и Монголии, где они втроем встретились с монгольским ассасином Куланом Галом. Дальнейший путь лежал в китайскую провинцию Сясянь, близ города Синпин. Монгольская армия осаждала этот город. Чингисхан стремительно расширял свою империю. Там Альтаир и Кулан Гал собирались проникнуть в монгольский лагерь. По слухам, в лагере находился Чингисхан.

– Дарим нашел удобное место неподалеку от лагеря и засел там с луком, пока мы с Куланом Галом пробирались среди шатров. Лагерь хорошо охранялся, и мы рассчитывали на помощь Дарима. В его задачу входило убивать всех караульных, на которых мы напоремся, а также тех, кто мог представлять для нас опасность. – Альтаир с вызовом посмотрел на собравшихся. – И он превосходно справился со своей задачей.

– Каков отец, таков и сын, – сказал Аббас, не особо скрывая насмешку.

– Вряд ли, – спокойно возразил Альтаир. – Во время вылазки я допустил ошибку, из-за чего монгольские караульные едва не подняли тревогу.

– Ага, – снова усмехнулся Аббас. – Значит, Альтаир не настолько безупречен.

– Безупречных людей нет, Аббас. И уж меньше всего это относится ко мне. Я позволил вражескому солдату напасть и ранить меня. Хорошо, что Кулан Гал подоспел и убил его.

– Стареешь, Альтаир? – язвительно спросил Аббас.

– Ты тоже не молодеешь, Аббас, – ответил Альтаир. – Кулан Гал сумел вытащить меня из монгольского лагеря и переправить в безопасное место. Если бы не он, я бы сейчас здесь не стоял. Его действия спасли мне жизнь. – Он внимательно посмотрел на Аббаса. – Кулан Гал вернулся в лагерь, но предварительно они с Даримом составили новый замысел: выманить Чингисхана из шатра. Почуяв опасность, Чингисхан попытался удрать на лошади, но Кулан Гал выбил его из седла, а стрела Дарима оборвала жизнь завоевателя.

– Дарим – искусный лучник. С этим никто не поспорит, – улыбнулся Аббас. – А вчера ты его куда-то отправил. Уж не в Аламут ли?

Альтаир смешался. Похоже, Аббас знал обо всем.

– Дарим по моему приказу покинул цитадель. А куда он отправился – этого я тебе не скажу.

– Наверное, ты послал его за Сефом? – продолжал допытываться Аббас. Он повернулся к Свами. – Это ведь ты ему сказал, что Сеф там?

– Как было велено, Наставник, – ответил Свами.

Беспокойство Альтаира сменилось страхом. Мария тоже изменилась в лице.

– Аббас, говори все, что собрался сказать.

– А иначе?

– А иначе, когда я восстановлю свое положение в братстве, я перво-наперво прикажу бросить тебя в тюрьму.

– Чтобы Малику не было скучно?

– Сомневаюсь, что там ему место, – сердито возразил Альтаир. – В каком преступлении его обвиняют?

– В убийстве, – усмехнулся Аббас.

Казалось, это слово, вылетев из уст Аббаса, с грохотом упало на стол.

– В убийстве кого? – спросила Мария.

Ответ прозвучал так, словно Аббас находился далеко отсюда.

– Сефа. Малик убил твоего сына.

Мария уронила голову на руки.

– Нет! – услышал Альтаир чей-то возглас, потом сообразил, что это кричал он сам.

– Я разделяю твою скорбь, Альтаир, – произнес Аббас. Казалось, он говорит не от сердца, а вспоминает заученные слова. – Мне тяжело, что ты с запозданием вынужден узнавать столь ужасающую весть. Я сейчас говорю от имени всего совета. Мы разделяем твою скорбь и скорбь твоей семьи. И пока не решатся… некоторые сложности, ты не сможешь восстановить свое главенствующее положение в братстве.

Альтаир пытался остановить лавину чувств, захлестнувших его. Он слышал рыдания Марии.

– Что? – спросил он и уже громче повторил: – Что?

– Сейчас ты не в состоянии… мыслить трезво. И потому я принял решение: братство пока останется под властью совета.

Альтаир задохнулся от ярости.

– Еще раз напоминаю тебе, Аббас: я – Наставник братства, и я требую, чтобы верховная власть была возвращена мне, как то определено уставом.

Альтаир уже не говорил, а кричал.

– Было определено, – улыбнулся Аббас. – А теперь нет.