Читать книгу - "Перекресток волков - Ольга Белоусова"

— Но ведь это же твой инструмент, — резонно заметил тот.

Я невольно улыбнулся, вспомнив, как Кроха ругался с нами, если кто-нибудь ненароком задевал его гитару.

— Всем привет, — сказала Лиза, заглядывая на кухню. — Это мальчишник или я могу присоединиться?

— Можешь, — кивнул я. — Садись, мы вас не дождались, поели уже. Знакомься, Лиза. Это — Кроха, наш с Бэмби друг и фактический хозяин квартиры.

Кроха кивнул. Ему было чуть больше четырнадцати, и девушки пока интересовали его постольку поскольку. А может, и нет, я не успел выяснить. Лиза заулыбалась, усаживаясь на свое место. У нее был богатый опыт общения с подростками. Эдди, например, никогда не был большим подарком.

Еще минут через пять зазвучала музыка, грустная, как осенний дождь. У Крохи был звонкий, еще не сломавшийся мальчишеский голос. И слова песни были хороши, только я почему-то задыхался, слушая их. Словно я снова умирал там, в ночной прохладе летнего леса…

Всю жизнь я только то и знал,

Что дрался, бился, фехтовал.

Везде, куда ни брошу взгляд,

Луг смят, двор выжжен, срублен сад,

Вместо лесов — лесоповалы…

— Браво! — воскликнула Лиза, захлопав в ладоши, когда Кроха замолчал. — Какая замечательная песня! Правда, Денис?

— Правда, — согласился Бэмби.

Я встал. Мне не хватало воздуха. Кроха вопросительно поднял брови.

— Пойду… прогуляюсь.

— Наверное, я выбрал не ту песню, — задумчиво сказал Кроха, приглушив струны. Я покачал головой:

— Просто вся моя жизнь — это чужая песня…

— Ной!?

— Нет-нет, Бэмби… все хороню… все нормально, поверь…

Всю жизнь я только то и знал…

— А с небосклона бесшумным дожем падали звезды…

— Куда ты ходил?

— Я… я слушал колокола…

Когда я вернулся. Лиза уже спала, благополучно свалив мытье посуды на Бэмби. Надо сказать, ему мало шел фартук. Кроха, удобно устроившийся возле окна на табуретке, подбадривал друга какими-то нецензурными частушками.

— Ты обещал мне кое-что рассказать, Ной, — напомнил Кроха в перерыве между куплетами.

Бэмби нарезал тонкие пластинки сыра, достал из шкафчика бутылку вина, разлил по дешевым стаканам темно-вишневую жидкость. Засмеявшись, я повел носом. Потом заменил вино у себя в стакане молоком.

— Белый Волк не пьет.

Они не поняли моего смеха, но приняли молоко как должное.

— Ты обещал, Ной, — проворчал Кроха.

Желтая луна и небо цвета вишни. Цвета моего мира. Цвета сыра и одуванчиков, вина и запекшейся крови.

Всю жизнь я только то и знал…

— Я любил своего отца, малыш. Любил очень сильно…

Я говорил в ту ночь о многом. О том, что они уже знали и о чем еще даже не догадывались. Мне не нужна была их помощь. Просто я хотел произнести вслух то, о чем до сих пор боялся думать.

— Бог… — повторил Бэмби в какой-то раз.

— Бог.

— Знаешь, это самое странное, что я когда-либо слышал.

— Знаю.

— Я думал, боги добрые…

— Боги бывают разными. Мне все больше попадались пресыщенные, скучающие и равнодушные. Это страшней любого зла.

— А ты? Какой ты?

— Каким был — не помню. Еще не помню. Память вернется постепенно, не сейчас. Я не хочу сейчас. Я не готов к этому. А каким стану… кто знает? А ты, похоже, не удивлен, малыш?

— Я — нет. Я знал это с самого начала. Раньше, чем ты сам узнал.

Я не нашелся, что ответить. Бэмби тоже. Мы только удивленно переглянулись.

— Ты будешь искать Нору? — спросил Кроха.

Я подумал о белой кошке.

— Нет, малыш.

— Почему? Ты не хочешь ее видеть?

— Хочу. Но я знаю, что она придет сама. Она обещала. Как только я перестану искать смерть.

— Что это значит?

— Бог его знает, — я махнул рукой, и сам рассмеялся нелепости фразы. — Я — не знаю.

Кроха покачал головой.

— А что потом?

— Потом все закончится. Для меня и для моего народа.

Он нахмурился, услышав невольную горечь в моем голосе.

— Что значит закончится?

Я вспомнил слова Динь.

— Мы уйдем. То есть они, волки, уйдут. С Земли. Этой планете нужен мир, а моим волкам — покой.

— Но разве ты хочешь уходить?

Я долго молчал, прежде чем ответить.

— Нет, не хочу. Но как бы напыщенно это не прозвучало, я еще не принадлежу себе. Мои желания — это всего лишь мои желания. Меня запихнули в это тело специально для того, чтобы дать волкам возможность вернуться домой. Предопределенность раздражает.

— Неужели ничего нельзя изменить?

— Не знаю… Скорее всего, нет.

— Но ведь ты — бог!

— Боги не имеют власти над прошлым, малыш, иначе мы каждый раз возвращались бы в него, чтобы исправить совершенное, и жизнь замерла бы на одном месте… Боги не имеют власти над будущим… И еще… Даже боги не всегда имеют возможность выбора. Так что…

Волна безысходности накрыла нас и растаяла, как предрассветный туман…

— Жалко, что ты не увидишь ребят, — внезапно сказал Кроха. — Они вернутся из армии только через четырнадцать месяцев.

Я вопросительно посмотрел на Бэмби.

— Марат с Андреем сейчас где-то на севере. Прислали за полгода только одно письмо, и то без обратного адреса, — пояснил он. — Умники! Станут крутыми мужиками…

— Выходит, Кис был прав, — вздохнул я. — Он мне однажды сказал, что эти двое не смогут заботиться о Крохе…

— Ну-у… — Бэмби пожал плечами. — Они вообще-то хотели… просто Марат вляпался в одну неприятную историю… Странно, что именно Марат, а не Андрейка… Вот ему и пришлось выбирать — армия или тюрьма… или чего похуже… А Андрей за ним пошел. Ты же знаешь, они всегда были не разлей вода.

— Да…

Стало как-то неуютно и горько. Я смотрел в белое озеро в своем стакане и вспоминал Киса. Мы могли бы стать друзьями. Если бы он выжил… Если бы…

— Ты мог спасти его, Ной, — сказал Кроха без укора или обиды. Просто так сказал, констатируя факт.

— Не мог, — возразил я, не пытаясь оправдаться. — От судьбы не уйти, я уже говорил… Кису судьбой была смерть, и он все равно умер бы — в ту ночь или двумя ночами позже, но все равно бы умер.

— Нет, мог, — упрямо повторил Кроха. — Может, ты и прав, может, судьбу не изменить, и что на роду написано, то и будет. Рано или поздно. Может, ты прав, но у Киса была бы еще одна ночь. Или две… или больше… Но разве нельзя не попытаться?.. Ты понимаешь, о чем я говорю, Ной?