Читать книгу - "Итальянец на службе у русского царя - Сергей Николаевич Спящий"

Приказе Дивных Дел таких несколько десятков, и никто не уступит итальянцу. Царь-отец совершил великое деяние собрав вместе столько удивительных мастеров. Точнее: собрав и обучив. Итальянец молод и умён, но он не один такой. Тебе должно быть известно госпожа, что Джан Батиста постоянно в разъездах и часто привозит новых людей. Число мастеров растёт, также как и растут их знания и умения, передаваемые им царём.

Итальянец работал надо огненными стрелами. И заплечный мешок, распахивающийся в небесный купол тоже его придумка. Сейчас он занят огранкой стекла для труб приближающих удалённое и делающих крохотное большим. Прости, госпожа, но я не смогла понять почему царь-отец выделяет итальянца из остальных и относится к нему с большим трепетом чем к другим мастерам.

Софья сжала пальцы на подлокотниках кресла: — Продолжай искать. Должно быть нечто, что отличает его. Я бы подумала будто этот Леонардо да Винчи его внебрачный сын, но такое совершенно невозможно. И всё же какая-то связь между ним и моим возлюбленным супругом существует. Я обязана понять, что это за связь и в чём она заключается.

— Ваша верная служанка, царица, — низко поклонилась девица Марья Петровна и пообещала: — Я продолжу поиски.

* * *

С какого-то времени Ибрагим, как некоторые старые люди, научился довольно точно предсказывать погоду. Старые кости ныли перед дождём и к смене ветра. Спину ломило если предстоящий день будет жарким. Разрубленная лет двадцать назад казацкой саблей нога саднила и тянула если небо выдалось низким и облачным, словно купол над Кафой. И совсем по-другому нога ныла если облаков не планировалось вообще, а вместо купола над Кафой расстилалась бесконечная синева.

Хочешь узнать погоду? Иди к старому Ибрагиму. Он поворчит, пожалуется на жизнь, расскажет, что раньше было лучше, и степные батыры храбрее и полон они брали больше. А если сумеешь всё это вытерпеть, то в самом конце Ибрагим очень точно расскажет какая погода будет сегодня, завтра или на три дня вперёд.

С приходом старости, любимым занятием Ибрагима стало курение трубки. Его любимая трубка была сделана из жасмина и ещё одна, запасная, из ореха. Каждый день, после утренней молитвы, Ибрагим закуривал трубочку и, поджав ноги, сидел у печи грея старые кости. Потом он долго курил с серьёзным лицом и лишь к обеду выбирался из своего дома на окраине Кафы на улицу. Большой дом опустел. Раньше вместе с Ибрагимом жили его дети со своими жёнами, но тех забрал в войско хан, готовя вместе с османами большой набег на Русь.

О, это должен быть великий набег!

Собранное войско занимало так много места, что заберись на стену вокруг Кафы и не увидишь его конца и края. А ночью — сплошные костры. Их было столько, сколько звёзд на небе и ещё немного больше.

Вот только войско давно ушло и с тех пор о нём нет вестей если не считать глупых грязных слухов о победе руссов. Ибрагим не верил слухам и ждал возвращения сыновей с богатыми трофеями. Он был уверен, что такое великое войско нельзя было победить.

— Эй, старый Ибрагим! — окликнула его Зейнеп, жена старшего сына. Своевольная и вздорная девица с самого начала, не отличавшаяся должным почтением к старшим, а теперь, после ухода сына в поход на руссов, и вовсе ставшая практически несносной. — Посмотри, старик, ты ошибся! Тучи наползают с востока. Того и гляди дождь пойдёт, а я только развесила сушиться бельё!

Пожевав обветренными губами трубку, Ибрагим не спешил оборачиваться или даже отвечать вздорной женщине.

— Старик, это ты виноват! Только и делаешь, что куришь целыми днями! — продолжала возмущаться Зейнеп.

Вкус табака во рту сделался горьким. Всё удовольствие испортила.

Ибрагим посулил неучтивой невестке: — Подожди, вот вернётся мой сын Темир. Привезёт с собой десять русских наложниц с белыми руками и стройным саном. Да и погонит тебя прочь за то что на меня, его отца, голос свой подлый поднимала!

— Не сможет он меня прогнать, — ответила Зейнеп. — Я ему старшего сына родила. Я — первая жена и значит буду старшей. Если привезёт наложниц, то они моими работницами станут. Не придётся мне тогда портить руки развешивая и сразу снимая бельё потому, что глупый старик разучился отличать тучи от ясного неба!

Стерпеть последнее было уже никак не возможно.

— О чём ты говоришь, женщина! — раненным львом взревел Ибрагим разворачиваясь.

Уперев руки в бока Зейнеп нисколько не испугалась его разгневанного взгляда. Она знала, что время, когда Ибрагим ещё мог назвать себя грозным батыром давно прошло. Сейчас он просто вздорный ленивый старик, проедающий остатки когда-то в молодости скопленного богатства. Конечно, будь дома Темир, её муж, она бы не посмела так нагла разговаривать с его отцом. Но где сейчас Темир? Если правда то, о чём говорят на рынке и король руссов разбил великое войско учинив над османами жестокую расправу, то её дорогой муж никогда больше не вернётся домой. И она останется одна, в старом доме, с ребёнком и стариками. Совсем не такого будущего ожидала Зейнеп когда выходила за храброго Темира, старшего сына известного батыра Ибрагима некогда замеченного самим Менгли-ханом.

Но всё-таки она ещё надеялась на возвращение мужа. И чем больше проходило дней, тем слабее становилась надежда и всё более раздражительной и несдержанной на язык становилась Зейнеп.

— Разуй глаза, старик! Тучи идут с востока. Смотри какие они огромные!

Прищурившись, Ибрагим всматривался в сторону куда она указала. Там и правда что-то было. Серые громадины с неторопливой изящностью небесных тел закрывали край неба.

— Неужели мои старые кости в первый раз подвели меня? — удивился Ибрагим. — И правда, как будто грозовые тучи, но такие странные. Подождём пока они подлетят поближе, там и посмотрим.

— Ты подождёшь, а мне бельё снимать которое я только развешала, — продолжала яриться дурная баба.

Чтобы не слушать её, Ибрагим ушёл в дом, где заново набил трубку отменным табаком и закурил.

Мыли его снова текли неспешно, как дни на закате жизненного пути. Он уже было и забыл о необычных облаках надвигающихся на благословенную Кафу, как послышавшиеся с улицы крики заставили старика вынырнуть из дымного мира грёз.

— Что такое?! — ворчал Ибрагим, ковыляя к двери. — Стоило старому Ибрагиму один раз ошибиться и прохлопать дождь, как все тут же начинают кричать и беспокоиться. Как будто никогда не бывали под дождём. Чего они там так раскричались?

У самой двери Ибрагим столкнулся с вбежавшей в дом Зейнеп. В руках дурная невестка тащила кипу одежды, а лицо её выражало крайнюю степень