Читать книгу - "Новый дом - Хайдарали Мирзоевич Усманов"

реактор, были уничтожены собственными турелями при приближении к техническим шахтам. Один инженер, уже вводящий ручной код аварийного самоуничтожения, был моментально заблокирован – клавиатура перед ним попросту перестала отвечать, а потом резко ушла в корпус, будто её туда и не устанавливали. И тогда начался резня без надежды. Дроны, беззвучно, методично, уничтожали всё живое. Их резаки вскрывали панели, датчики сканировали тела, распознавая противников. Каждый шаг защитников теперь вёл не к свободе, а в пасть контролируемой бойни.

На обоих бывших линкорах творился настоящий ужас, замешанный на непонимании. Самые различные разумные, наёмники, технари – все они верили в то, что сражаются на стороне системы, под защитой технологий и построенных ими бастионов. Но теперь эти бастионы стали для них смертельными ловушками.

И всё это происходило без грома фанфар, флагов, без высших офицеров, без объявлений войны. Это была месть, идеальная, выверенная, автоматизированная. И этот акт возмездия исполнялся руками Серга, стоящего на мостике “Клинка Пустоты”, всё ещё наблюдающего за тем, как старый порядок падает без шанса на ответ. Сам же “Клинок Пустоты” величественно и бесшумно скользил в глубины Звёздной системы, подобно чёрной гарпии, пролетающей над полем, полным павших тел. Его внешняя обшивка, словно поглощала свет, делая корабль почти невидимым на фоне звёзд – хотя на самом деле скрывать было уже не от кого. Всё, что могло оказать сопротивление – пало. Или сгорело. Или перестало подчиняться собственным хозяевам.

Теперь его путь лежал к научной станции, висевшей в нестабильной гравитационной точке, недалеко от границы аномалии – сгустка искажённого пространства, словно замершего в состоянии ожидания. Именно туда теперь двигался “Клинок”.

Сам Серг на данный момент всё также стоял у обзорного тактического экрана, с легчайшим наклоном головы, как бы чуть в сторону, как человек, вслушивающийся в еле различимую мелодию, доносящуюся сквозь гул реальности. Сенсоры его корабля передавали не просто изображение. А практически всю совокупность сигналов, вибраций, помех, слабых электромагнитного эха и квантовых искажений, что ползли по сканирующим решёткам, словно мурашки по спине. И на дисплее висел искажённый массив волн, вырисовывающийся в виде некой пульсирующей линзы – аномалия.

“Это не просто маскировочное поле… – Наконец проговорила Сима с лёгкой вибрацией в голосе. – Это… старый маяк. Активный.”

Хорус, чьё виртуальное воплощение стояло чуть поодаль, скрестил руки на груди и добавил:

– Эманации нестабильны. Поле выстраивает не только зону сокрытия, но ещё и сигнальный канал. Причём направленный наружу, вглубь звёздного рукава. Кто-то должен был это услышать. Или уже услышал.

Задумчиво кивнув, Серг промолчал, внимательно наблюдая за тем, как контуры станции начинают проступать в полях пассивного обнаружения. Научная станция, что находилась у аномалии, сейчас напоминала ему кокон уродливого паука, сплетённое из секций, пристроек, доков, сферических куполов и рассыпанных по орбите модулей. Центром станции был блок глубинного зондирования, вцепившийся в край аномалии своими длинными, подобно щупальцам, сенсорными мачтами. Однако Сима уже передавала через тактическую сеть:

“Блоки станции подвержены сбоям. Внутренняя защита фрагментарна. Подключение к центральному ядру возможно… через паразитный канал, оставленный одним из наших агентов. Попытка внедрения разрешена?”

Серг кивнул молча. На его лице не было радости, не было злобы. Лишь осознание неизбежности. Он чувствовал, что всё, что было до этого – аванпост, линкоры, вся эта бойня – было просто прелюдией.

Пока Хорус вёл “Клинок” сквозь оставшийся безопасный участок, между орбитальным мусором и остатками тепловых ловушек, аномалия словно "реагировала" на приближение корабля. Сенсоры фиксировали микропульсации. Но что именно это было, понять пока что было довольно сложно. Сердцебиение? Зов? Попытка идентификации?

Сима выводила графики – структуры сигналов из поля повторялись, как мантра. Каждая волна несла в себе фрагменты информации, но закодированные по принципу, знакомому только симметриям тех, кого теперь звали Древними.

“Это не просто маскировка. Это приглашение. – Наконец произнесла Сима. – Маяк работал на автопоисковый протокол. Он ждал кого-то… кто мог его "услышать". Возможно, тысячелетиями.”

Немного помолчав, Хорус взглянул на Серга

– Мы либо те, кого он ждал… либо – кто-то чужой. И он скоро это поймёт.

Когда корабль подходил всё ближе, системы внешнего контроля уже подхватывали модули станции. Некоторые шлюзы открывались без команды, подсистемы связи пытались перезагрузиться, словно желая выйти на диалог. Всё происходило не потому, что кто-то давал команды, а потому что станция начинала подчиняться чему-то более древнему. Тому, что было в самом поле. Тому, что когда-то создало эту аномалию как щит – или как ловушку.

– Корабль почти достиг внешней гравитационной воронки станции, – докладывала Сима. – Рекомендую начать подготовку к стыковке.

Серг вглядывался в растущий силуэт станции и затаил дыхание. Впереди был объект, вокруг которого вращалась сама судьба этой системы. Возможно, и его собственная.

Высадка боевых дронов началась с безмолвной точности хирургического удара. Из чёрного зева штурмовых челноков, точно вымеряя траектории, выпрыгивали гладкие, многоствольные конструкции, напоминающие насекомых из кошмаров. Их ноги-манипуляторы с магнитными захватами цеплялись за переборки, скользили по поверхности, мгновенно корректируя равновесие при смене гравитационных условий. Глаза-сенсоры дронов светились ровным синим светом – признаком прямой связи с нейросетью Симы, которая лично координировала каждое движение.

Как только дроны ступили на металлические панели научной станции, вся атмосфера внутри объекта изменилась. Стало тихо. Неестественно, угрожающе тихо. Даже те охранники, что до этого были в состоянии паники, как будто осознали: теперь не осталось шанса. Дроны шли точно по схемам станции, блок за блоком, модуль за модулем. Они глушили системы связи, отключали локальные консоли, сбрасывали двери и подавляли микроспоры автономной защиты, заложенные в секциях хранилищ и лабораторий.

Наёмники, нанятые для охраны станции, не были идиотами. И едва заметив, как турели вдруг стали целиться не в дронов-противников, а в них самих, они поняли, что их обманули – или предали. Некоторые начали отступать к запертым секциям, другие – пытались организовать засады в отсеках с узкими переходами, но Сима уже заранее знала про все эти планы. Дроны обходили маршруты, заходили со спины, использовали вентиляционные шахты и межпанельные каналы, выбивая оставшихся группами по трое, по двое, по одному.

Учёные, оказавшиеся в центре штурма, не вызывали интереса как цель на уничтожение. Вместо этого их обездвиживали, фиксировали парализаторами и уводили в специальный транспортный блок, предназначенный для допросов и анализа. Некоторые из них вопили, кричали что “они гражданские”, “что они не при чём”, но дроны не отвечали. Они просто исполняли приказы.

И тут, в разгар операции, в одном из боковых ангаров станции вспыхнул двигатель. Сопло рвануло огнём, обдав полый док гравитонным резонансом. Курьерский корвет, низкий, с узким корпусом, почти без