Читать книгу - "Оттепель не наступит - Даша Пац"

Я бросаю на хихикающую сестру испепеляющий взгляд. Агата в прыжке оказывается на своей кровати, подгибает колени и заговорщицки глядит на меня.

– Нет, это просто дружеская прогулка. Никакого свидания, – отвечаю я.

Папа лукаво улыбается и даёт напутствие:

– Что ж. Только домой не позже десяти, помнишь?

– Помню.

– И пусть он проведёт тебя.

– Ну папа!

Агата заливается звонким смехом, а затем выбегает следом за папой, завидев его грозный взгляд. Я остаюсь в комнате одна. Наконец, телефон жужжит:

«Выходи».

Как лаконично.

Почему-то коленки предательски дрожат. Неужели, это и вправду свидание? А вдруг мы будем целоваться? Эта мысль повергает в ужас. Стараясь об этом больше не думать, достаю из шкафа легкое пальто, которое подходит к платью куда больше дутой куртки, и бегу ко входной двери.

– Как его хоть зовут? – напоследок бросает папа.

– Хрисан, – отвечаю я и вновь краснею.

В последний момент вижу, как ползут вверх брови папы. Но он не успевает ничего ответить, и я захлопываю входную дверь. Улица встречает меня холодным ветром. Тут же становится ясно, что надевать пальто было крайне плохой идеей. «Надо было хотя бы шапку взять», – думаю я.

Но тут же обо всём забываю, увидев его. Смешной, неказистый, жизнерадостный. Стоит и улыбается во все тридцать два, засунув руки в карманы куртки.

– Эй, привет! – кричит Хрисан.

Я вздрагиваю и начинаю дрожать ещё больше.

– Привет, – бормочу в ответ.

– Ого, тебе не холодно? – удивлённо спрашивает мальчишка, подходя ближе и кивая на расстёгнутое пальто.

– Ни капельки, – вру я, немного огорчаясь, что он задаёт дурацкие вопросы вместо комплимента платью.

– Я тебе кое-что принёс, – Хрисан скидывает рюкзак и начинает что-то искать, – держи.

Я охнула от восторга и чуть ли не подпрыгнула. В руках он держит большое красное яблоко.

– Оно же стоит, как десять школьных обедов! Где достал?

Хрисан улыбается и отвечает:

– Пусть это будет моим секретом. Расскажешь потом, как на вкус.

– Уверена, что отлично!

Его щеки розовеют. Мальчишка опускает взгляд и быстро переводит тему:

– Кофе хочешь?

– Не откажусь.

И мы едем в центр, в Европейский квартал. По дороге разговор совсем не клеится. В монорельсе мы попадаем в ужасную давку, поэтому совсем не до бесед. На нужной станции еле успеваем выскочить из вагона. А затем случается настоящая катастрофа: дверь закрывается, а вместе с ней остаётся и край моего пальто. Поезд трогается, меня дергает назад и валит на землю. А вагон уезжает с куском ткани моего прекрасного белого плаща.

– Черт возьми! – почти плачу я, провожая взглядом уезжающий поезд.

Хрисан подскакивает ко мне, подаёт руку и обеспокоено спрашивает:

– Ты в порядке?

Я поднимаюсь и пытаюсь оценить масштабы трагедии. Пациент обречен: шикарное пальто вряд ли подлежит ремонту. А затем замечаю кое-что пострашнее и чувствую разливающуюся по телу горечь и стыд: огромная дыра на тоненьких колготках и расползшиеся вверх и вниз стрелки.

Хрисан вдруг начинает хохотать. Я удивленно поднимаю брови и начинаю стыдиться ещё сильнее:

– Что смешного? – спрашиваю с явной обидой в голосе.

– Ничего такого. Просто теперь в твоей памяти я буду парнем, с которым ты была на самом неудачном свидании.

Я секунду мешкаю и тоже не сдерживаю смеха. Это настолько разряжает обстановку, что весь вечер мы подтруниваем над этой ситуацией. Сначала мне кажется, будто все пялятся на оборванный плащ и дырки в колготках. Но как только мы добираемся до кафе, всё мигом забывается. Никогда до того момента я не чувствовала себя настолько счастливой. На дырявые колготки мне стало плевать настолько, что вспоминаю я о них только, когда мы выходим на остановке у моего дома. И коварный мороз начинает щипать за коленки.

Я смотрю на часы: без десяти десять. Улица уже пуста. Вдруг в сердце с новой силой врывается беспокойство, которое я испытывала перед выходом. И не зря.

– Ты дрожишь. В следующий раз надевай куртку. Не нужно таких жертв, – весело говорит Хрисан и как бы невзначай приобнимает меня.

По коже бегут мурашки и, кажется, я начинаю дрожать ещё сильнее:

– Следующий раз?..

– Да. Конечно, если ты захочешь. Мы, вроде бы, отлично провели время.

– Мне тоже очень понравилось, – признаюсь, чувствуя, как приливает кровь к щекам.

И снова повисает странная неловкая тишина. Осталось всего каких-то метров двести до дома, но они кажутся вечностью. Странная смесь эмоций: с одной стороны, сумасшедшее тепло от объятий Хрисана. С другой – иррациональный поглощающий страх перед нашим прощанием.

Наконец, мы останавливаемся. Хрисан отодвигается. Мне снова становится холоднее, только на этот раз по ощущениям леденеют ещё и внутренности. Я стараюсь не глядеть ему в глаза. Лицо пылает огнём. Он переминается с ноги на ногу и тоже чувствует неловкость. В конце концов он набирает полную грудь воздуха, делает уверенный шаг ко мне и горячо говорит:

– Юнона, я никогда не целовался. Это, скорее всего, будет плохо. Прости.

И он неловко увлекает меня в объятия, а затем робко целует. Я даже не успела занервничать еще сильнее. Несколько секунд наши губы соприкасаются, а затем мы отстраняемся, смотрим друг другу в глаза и начинаем хохотать.

– Плохо, да? – спрашивает Хрисан, дотрагиваясь лбом до моей переносицы.

Я жмурюсь от счастья, пытаясь унять бушующие эмоции и весело отвечаю:

– Без понятия. У меня это тоже впервые. Но…вроде бы, мне понравилось.

Хрисан дарит мне самую тёплую улыбку, на какую только способен, а затем нежно касается щеки, и мы целуемся снова.

Но нежной идиллии не суждено продлиться долго. Вдруг открывается входная дверь и на порог выходит отец.

Мы поспешно отстраняемся друг от друга. Хрисан и папа встречаются взглядами и несколько секунд смотрят друг на друга.

– Тебя зовут Хрисан Хельге? – холодно спрашивает папа, а я пытаюсь понять, откуда он знает его фамилию.

– Да, – улыбается мальчишка, – честно говоря, собирался с вами познакомиться при других обстоятельствах.