Читать книгу - "Комьюнити - Алексей Иванов"

Подняв воротник кашемирового пальто Roberto Cavalli, опустив тёплые наушники такой же кашемировой зимней кепки, купленной в ансамбле с пальто, кашне, перчатками и ботинками, Глеб спешил по скользким тротуарам к Мичуринскому проспекту. Десять минут назад он ещё сидел в комьюнити, но раздался звонок от Орли. Ничего не объясняя, Орли сухо сказала: если Глеб хочет снова поговорить с Гермесом, пускай тотчас едет в «ДиКСи». Гермес там, и он ждёт. Глеб хотел поговорить с Гермесом. Хотел извиниться и попросить отыграть назад. Он не желает конфликтовать, он отзывает свои обвинения и отказывается от самой мысли про чуму, лишь бы всё стало, как было.

Ехать в «ДиКСи» на «лексусе» Глеб не рискнул. Вдруг попадёт в пробку? Свою машину не бросишь. Вызвать тачку? А сколько её ждать? Проще всего на метро. Увы. Глеб уже год, наверное, не спускался в метро, но ничего, не помрёт, доедет. Зато надёжно. И Глеб нырнул в пылающую и холодную московскую ночь, будто в залп салюта.

Ему надо было перейти через улицу, и он остановился в тылу у небольшой толпы, ожидающей зелёного света у светофора. Глеб давно не оказывался частью такой вот обезличенной массы, что живёт лишь общими функциями. Это было неприятно, будто тебя оценивали не по уму, красоте или богатству, а просто на вес, как свиную тушу.

Глеб подумал, что телеком здорово его избаловал, — Дорн прав. С семантическим Интернетом Глеб ощущал себя демиургом, центром вселенной, судией. Его нить, конечно, была жёстко вплетена в общую ткань, но этой ткани Глеб не видел: он один сам для себя и для всех прочих был лучом света в тёмном царстве. А сейчас он стоял в табуне и ничего с этим не мог поделать. Табун зависел от пастуха-светофора.

Перед Глебом находился модный мужчина в шерстяной шапке набекрень, в каком-то кондукторском пальто с пуговицами в два ряда и в вельветовых брюках, собранных складками подобно голенищам сапог. У мужчины зазвонил телефон. Глеб презирал любопытство такого пошиба, но сейчас против воли, повинуясь зову звонка, пускай и чужого, бросил взгляд на экранчик смартфона в чужой ладони. На экране был он сам. В кашемировом пальто и в кепке с опущенными наушниками. Кто-то сфотографировал Глеба минуту назад.

Загорелся зелёный свет, и табунчик побежал через дорогу. Глеб не успел подумать, как же ему понимать случившееся. Кондукторское пальто вырвалось вперёд, не заметив Глеба, а Глеб чуть приотстал. Но в толпе, что двигалась навстречу с другого берега улицы, Глеб увидел молодого человека, который на ходу тоже смотрел в смартфон.

Блестящая куртка с накладными ремнями и клапанами, джинсы в обтяжку, длинноносые ботинки… Уши и нижняя часть лица у этого модника были замотаны клетчатым шарфом — словно юноша, как ковбой из кино, собирался ограбить почтовый дилижанс. Глеб быстро прошёл мимо, но сумел разглядеть: ковбой изучал в своём смартфоне его, Глеба, портрет. В последний момент модник поднял глаза и ошеломлённо уставился на Глеба, но инерция движения уже разнесла потоки людей.

Что же это такое? — потрясённо думал Глеб. — Кто рассылает всем встречным-поперечным его фотографию? Зачем? Его ловят, что ли?.. А сзади вдруг раздался визг тормозов, гудки и женский изумлённый вскрик. Глеб обернулся. На зебре пешеходного перехода лежал тот самый ковбой. Его клетчатый шарф размотался, а смартфон валялся под колесом «ГАЗели», которая, видимо, толкнула ковбоя бампером и сразу остановилась. Юноша ворочался, вставая, — его только помяло.

По расположению участников ДТП Глеб понял, что ковбой кинулся на красный свет обратно через дорогу. Но удивительнее оказалось не это… У ковбоя сейчас было другое лицо. Не то чтобы с гримасой испуга или боли, а вообще другое. Мертвенно-белое и… прекрасное. Что случилось? Юноша получил фото Глеба в свой телефон — обрёл лик смерти и повернул за Глебом… Так?..

Глеб быстро шагал по Ломоносовскому проспекту к метро. Слева от него в тёмное небо звездолётом возносилась сияющая огнями громада МГУ. Час уже был поздний, но людей на тротуарах оказалось много: в основном это были шумные компании молодёжи.

Глеб увидел двух девушек, стоявших под ручку. На одной была короткая белая шубка-распашонка с остроконечным капюшоном, а на другой — какой-то пиджак из чёрной норки, красный берет и красные зимние лосины. Девушки были разные, но обе одинаково держали перед собой айфоны и смотрели на экранчики. Глеб догадался, кого они там видят.

Обе девушки так же синхронно повернули головы и посмотрели прямо на Глеба. Можно было решить, что девчонки под гипнозом — но их лица вдруг неуловимо изменились, посветлели и тоже стали похожими, как у близнецов… А точнее, у них на двоих теперь стало одно лицо — разом и прекрасное, и мёртвое.

Едва сдерживая себя, чтобы не побежать, Глеб устремился к плоскому и круглому павильону станции с тонкими колоннами и большими окнами в квадратик. Девушки, словно заколдованные, под ручку шли вслед за Глебом, качаясь на шатких каблуках. Глеб то и дело оглядывался на этих подружек, но всё же заметил, как у входа в павильон представительный мужчина в военном бушлате полез во внутренний карман — возможно, за смартфоном, на который чума прислала ориентировку на Глеба.

Конечно, это была чума телекома.

Глеб покупал проездной для метро, спускался на станцию и думал про чуму. Чьё лицо он видел у преследователей? Абракадабры? А не важно. За ним гнался не демон чумы, а сама чума. Даже не так: чума не гналась за ним, а просто была вокруг него, как воздух.

Демон — это молния, а чума — гроза. Гроза убивает ударом молнии, а может убить, когда ураганным ветром валит деревья и столбы, может убить, когда от ливня реки выходят из берегов и топят города. Молния появляется и исчезает, а гроза, пока не иссякнет сама по себе, всегда вместе с тобой. И сейчас Глеб не просто бежит, увёртываясь от молний, а прорывается сквозь смертельную бурю, хотя другие эту бурю не видят.

На платформе Глеб сразу укрылся за углом массивного пилона, облицованного кремовым мрамором, но это было глупо: сука-чума не рыскала по следу, как собака, а неслась по магнитным полям телекома. В чёрном тоннеле нарастали свист, грохот и тот волшебный серебряный клёкот, с которым летали поезда метро. Поезд будто вывалился из тоннеля и заполнил собою мучительную пустоту за краем платформы.