Читать книгу - "Кремль 2222. Юго-Восток - Виталий Сертаков"

Внутри оказались целых три комнаты. В узкой до потолка торчали полки, на всех полках — такие штуки вроде книг, но не книги. Я светил, а рыжий стал брать и читать. Страницы там были из бумаги, но снаружи одеты в жеваное стекло, похожее на то, что дал Хасан.

— Правила безо-пас-ности… — стал читать Голова. — Техни-ческое обоснование… Рег-ла-мент очистки… Славка, ты глянь! Тут нарисовано, как воздух сверху приходит!

Тут я ему маленько шею сдавил. Потому что нечего орать, когда за дверью патрульный топчется. Патрульный был, конечно, наружи, дверь толстая, и слушать нас не мог, но лучше не рисковать. Я и так весь вспотел, хотя тут вовсе жарко не было.

В большой комнате мы оба рты разинули. Такой умной машины даже Голова нигде в промзоне не видал. Он стал ходить вокруг машины, гладить и трогать. Спереди от машины стояли два стула с облезлыми спинками. Антиресные такие, на колесиках, только колесики стерлись. Я принюхался — ни соляркой, ни маслом не пахло. Непонятно, как машина работала.

— Голова, это чо такое? — Я заглянул в дыру, потянул на себя какую-то ручку. Там внутрях были узкие полочки со всякими мелкими железными штуковинами, но сильно забитые пылью.

— Ну, это эти… — Рыжий поскреб в затылке. — Мекри-схемы. Я про них в журналах Автобазы читал. До войны всюду были микре-схемы. А когда поползла зараза, они погибли.

— Ясное дело, погибли, — согласился я. — А стекляшки зачем?

— Видишь… это вроде окошки стеклянные. Когда везде было ликтричество, в окошки можно было увидать, что по всему Факелу делается.

— Ты ври, да не завирайся, — посоветовал я.

— Ты глянь, это же пульт… это такая штука… — Рыжий заметался между кнопок, про меня он почти забыл. — Глянь, вот тута датчики давления, вот тута насосы всех ре-зер-варов, вот тута… не, тут не понимаю… тута аварийный запуск дизелей… а тут, ты глянь, схема закрытия всех ворот. Раньше, выходит, с этого пульта все управлялось!

Света от керосинки не хватало, я фитилек выкрутил и повыше поднял. Комната оказалась просто громадной. Темные окошки, про которые врал Голова, они были на стене. Под ними торчали всякие мертвые кнопки и ручки. Я подошел и стал читать надписи. Не понял ничего, но рыжий как-то разобрался.

— Эта машина управляла всеми системами, — сказал рыжий. — Воздух гнала, воду чистила, грязь в реку сливала, ликтричество давала, тепло… потом, видать, спортилась.

— Сколько помню, воду насосами вручную качали, — сказал я. — И грязь вручную наружу таскали, всегда так было. И ворота наружу впятером с ломами двигали.

Перелопатили мы с рыжим все бумаги, что в узком кабинете лежали. Нет нужной карты. Я ж ее у отца видал, здоровые листы такие, вместе сложены. В третьей комнате тоже не нашли. Там всякие механизмы пылились, книг было штук двадцать и еще один пульт, поменьше. Я стал перебирать книги, удивился сильно — многие были на вражьем языке. Но на русском больше, все шибко умные.

«Устройство магистральных нефтепроводов».

«Теория цепей».

«Организация гражданской обороны на объектах…»

— Ты глянь, — позвал Голова, — тут журнала, в нее каждый день писали, что случилось, что сломалось…

Стали мы смотреть. Журнала была здоровенная, желтая вся, бумага по краям осыпалась. Видать, батя в первые страницы годами не заглядывал. Вначале буквы были печатные и листочки одинаковые, затем стали от руки корябать. Чем писали, не знаю, но половину записей уже было не разобрать.

«…16.05.2077. Отказала… аварийная заслонка. Звено Млынского бросает жребий, кому идти в тамбур. Уровень радиации снижается. За рекой замечены два био… Родилось трое здоровых мальчиков. Завтра начинаем занятия в новой школе…»

«…22.11.2091. Пять двадцать утра. Подняла смену по тревоге. Засор в системе отопления гидропонной фермы. Дала команду отключить отопление, спустить воду… Дети замерзают. Разрешила жечь костры на мосту у старого бункера…»

«…07.01.2098. Отпраздновали Рождество. Детям до 14 лет на подарки выделено по тубе джема и пакету сухарей. Эпидемия не стихает. Приказал отдать под изолятор вторую бойлерную…»

«…Звено Карпа потеряло двоих убитыми. На границе леса подверглись нападению крылатых тварей, похожих на огромных летающих мышей… Патронов много, но порох не горит. Принято предложение Галкина. На слесарном участке начинаем производство холодного оружия…»

«…нынче святая Пасха. Три пары Божьей милостью обвенчал. Бунтовщики наказаны, всех семерых, прими Спаситель их души, мне пришлось повесить. Инженеры повинились. Постановили создать орден берегинь Огня из бездетных баб и девок, крепких в вере. Нарочно для охраны порядка и законной власти помазанника… Записано со слов беспалого дьякона Игната».

— Глянь, Славка, вот здесь интересно! — Рыжий перевернул сразу кучу страниц.

«…Март две тысячи сто тридцать девятый. Точную дату пытаемся восстановить. Бортовой журнал нового бункера перешел к дьякону Алексию. Дьякон Борис, пусть примет его в воинство свое Спаситель наш, умер на третий день от ран. Черви до сих пор в третьем и четвертом радиальных тоннелях минус третьего уровня. Выше удалось их выжечь огнем, заслонки опущены. Погибли семеро, их имена…»

— Ты глянь, какой год написан! — Голова потыкал в циферки. — Они тогда выходить вообще боялись. Вот так книга…

— Отец никогда не показывал… — Тут я посмотрел на рыжего и понял, что мы тут так и застрянем, до могилы будем журналу читать.

— Пошли, что ли, — сказал я и поволок его за собой.

Первую лестницу вниз одолели мы легко, никого не встретили. На второй лестнице снова никого не встретили, вот тут я внутри напрягся. Внизу как-то нехорошо было. Непонятно пока, но я обычно такие места в промзоне обхожу. А тут обойти негде, ешкин медь! Стали мы с рыжим метры считать, насколько глубоко залезли. После четвертой лестницы Голова замерзать стал, я его в ватник завернул. Ну чо, холодно, аж пар изо рта полез. У меня-то кожа твердая, и то чую, а на перилах стальных лед везде налип.

После шестой лестницы мы нашли запертый круглый люк. На люке было написано непонятное, но рыжий как-то прочел. Он сказал, что надо ниже, здесь попадем внутрь насосов. Потом стал трогать сталь. Я сперва не понял. Люк был здоровый, поменьше меня ростом, но железо, видать, толстое, с нашей стороны — вогнутое, что ли. И кое-где были вмятины. Будто лупили тяжелым.

— Слышь, Славка, а вдруг это правда?

— Чо правда?

Рыжий вдруг застрял, ни туды ни сюды, да и харю от факела отвернул.

— Ну эта… насчет червей. Что люки там задраены, где дрянь всякая под землей пролезала. Не, я не то что боюсь, но у нас с тобой даже самопалов нету…

— Голова, я сам хуже самопала. Топай давай.

После седьмой лестницы я сам прочитал: «Резервная щитовая…» И табличка грязная — «График регламентных работ», еще цифры какие-то. У меня аж в животе зачесалось, сам, видать, не шибко верил, что мы эту щитовую найдем. Дык ясное дело, Хасану бы я ни за что признаваться не стал, что про запасную лестницу знаю. Тихо тут было, только вода где-то журчала и пахло кисло. Я с огнем по ступенькам полазил маленько — нашел след отцовский, недельный. Ежели мы тут схему не найдем, уж и не знаю, ешкин медь, где еще искать.