Читать книгу - "Негатив. Аттестация - Павел Николаевич Корнев"

Я подмигнул Матвею напоследок, заскочил в душ и отправился в казарму. Василь невесть где запропал, и одному пить чай не хотелось, завалился на койку. Ворочался с боку на бок, вздыхал. Потом уснул.

Наутро я трезво оценил ситуацию и набрался наглости отпроситься с первой тренировки. Правильно сделал — побегать по студенческому городку пришлось преизрядно, и времени на обход всех кабинетов хватило впритык.

Военная кафедра занимала отдельное строение, в которое можно было попасть по крытому переходу непосредственно из главного корпуса; им я и воспользовался, поскольку самоуверенно счёл себя достаточно подготовленным для коротких путей. В итоге минут пять бегал по этажам, пытаясь отыскать вход, ладно хоть при этом ещё окончательно не заплутал.

В центре отдельно стоящего здания располагался круглый вестибюль, опоясанный на уровне второго и третьего этажа галереями. Под стеклянным куполом возвышался вырубленный из гранита монумент матроса, но я интересоваться надписью на медной табличке не стал, подошёл к молодому человеку с красной повязкой на рукаве — по виду старшекурснику и объяснил свою ситуацию.

— Двадцать третий кабинет, — лаконично ответил тот и указал на лестницу. — Второй этаж.

В означенном кабинете я, к немалому своему удивлению, наткнулся на знакомых аспирантов: там работали Касатон Стройнович и Тарас Пникота. Точнее — работал только первый, а второй курил у приоткрытого окна.

— О, Петя! — удивился он. — Ты тут какими судьбами?

— На учёт становиться пришёл, — пояснил я.

Касатон показал большой палец.

— К нам переводишься? Это дело! Давай обходной. — Он сразу шлёпнул мне нужный штамп и расписался, после выспросил военно-учётные специальности, внёс данные в одну из амбарных книг и передвинул её мне. — Распишись.

— За что это? — поинтересовался я.

— За включение в мобилизационный резерв.

— А не по месту службы разве?

— Не, — мотнул головой Тарас. — В случае тревоги во время учёбы к нам двигай. После занятий — уже по обстоятельствам решай.

— Ну, ладно.

Я макнул в чернильницу стальное перо ручки и поставил подпись, тогда Касатон спросил:

— В воскресенье в клуб придёшь?

— Да, собираюсь, — подтвердил и уточнил: — А служба охраны у вас где располагается?

Тарас подозвал и указал в окно.

— Видишь, крыша торчит? Единственный тут пятиэтажный корпус, не промахнёшься.

В глаза бросился зависший над территорией студгородка дирижабль, и я указал на него.

— Постоянно он тут прописался, что ли?

— Усиление же, — подсказал от стола Касатон Стройнович. — Не в курсе разве?

— Да что-то такое говорили, — неопределённо сказал я и поспешил распрощаться, заявив на прощание: — Увидимся!

На доске объявлений рядом со входом в пятиэтажный корпус я заметил объявление, уже виденное до того в училище, только здесь плакат с уведомлением о наборе операторов-вахтёров с одного угла надорвали, а с другого попытались поджечь.

— Студенты! — фыркнул я и распахнул дверь.

Вахтёр на входе справился, по какому я вопросу, и направил в полуподвальное помещение, где и размещалась служба охраны. Рядом с лестницей там находилась караулка, из распахнутой двери которой вперемешку с крепким матерком вылетали сизые клубы табачного дыма. Как видно, загодя подошедшие к началу смены вахтёры трепались с дежурной группой быстрого реагирования.

Я отыскал кабинет заместителя коменданта, отвечавшего за согласование пропусков, объяснил ситуацию и выложил на стол пакет документов.

Роберт Маркович — пожилой господин с военной выправкой и морщинистым лицом вдавил папиросу в переполненную окурками пепельницу и с видимой неохотой взялся просматривать мои бумаги.

— Оставляй! — заявил он. — Проверка две недели займёт.

— В смысле? — опешил я. — У меня с первого числа занятия начинаются!

— А раньше приходить надо было. Сроки стандартные, единые для всех.

Раньше я отправился бы восвояси несолоно хлебавши, чтобы нажаловаться Альберту Павловичу или Георгию Ивановичу, сейчас же покрутил головой, собираясь с мыслями и заодно успокаиваясь, потом спросил:

— Правильно понимаю, что для допуска к занятиям меня надо проверять, а для дежурства на вахте всё нормально? И где логика?

— Дежурства? — встрепенулся заместитель коменданта. — Какого дежурства?

— От комендатуры к вам направили в рамках усиления. Тоже с первого числа.

— Это другое! — отрезал Роберт Маркович, потёр висок и признал: — Хотя — да, ерунда какая-то получается. — Он снял трубку с телефонного аппарата, покрутил диск, набирая внутренний номер, и спросил: — Семён, глянь в списках от комендатуры, значится там такой Линь Пэ Эс двадцатого года рождения? По средам на полсмены выходит? Добро. Отбой.

Заместитель коменданта шлёпнул штамп «Согласовано» и расписался, после вернул обходной лист с остальными документами и велел в первый день явиться на полчаса раньше для прохождения инструктажа. Я пообещал быть вовремя и поднялся в вестибюль. Поглядел на стенд и обнаружил, что кафедра Альберта Павловича располагается в этом же корпусе, на третьем этаже. Здесь вообще, насколько понял, не было учебных аудиторий, исключительно одни только технические службы и малопонятные подразделения.

Кафедра кадровых ресурсов, к моему немалому удивлению, отнюдь не ютилась в паре комнатушек, а занимала на своём этаже всё левое крыло. На входе дежурила строгая тётенька-секретарь.

— Вы к кому, молодой человек? — спросила она.

Я понятия не имел, кто именно занимается здесь постановкой студентов на учёт для их последующего трудоустройства, но на всякий случай заявил:

— К Альберту Павловичу.

Этого оказалось достаточно, секретарша сказала:

— Триста десятый кабинет. — И продолжила быстро-быстро стучать по клавишам печатной машинки, враз обо мне позабыв.

На студента я нисколько не походил и заподозрил, что визиты всякой сомнительной публики к моему куратору — дело обычное и привычное.

А тот встретил, будто родного. Велел раздеваться, усадил за стол, налил чаю. Ещё и руку пожал, даже потряс её с несвойственной экспрессией.

— Не в моих принципах расхваливать людей только за то, что они соответствуют ожиданиям, — объявил он после этого, — но ты, Петя, большой молодец. Зачёты — что? Зачёты — ерунда. Теоретиков у нас пруд пруди. Практиков не хватает. И вот на поединках ты себя показал с наилучшей стороны. Техника, конечно, дрянь, порадовал настрой на победу.

Я отпил чая и хмыкнул.

— Говорите так, будто сами всё видели.

— Воочию лицезрел, не сомневайся, — подтвердил Альберт Павлович.

Вот тут уж я не на шутку удивился, поскольку консультанта среди зрителей не заметил.

Альберт Павлович передвинул мне вазочку с печеньем, а сам принялся заполнять бумаги. Потом оторвался от журналов учёта и спросил:

— Городец инструктаж провёл?

— Так точно.

Мягкое округлое лицо собеседника не изменило своего выражения, лишь глаза сделались чуть жёстче.

— Хорошо, — сказал консультант и продолжил оформлять документы.

Я же оглядел кабинет, но обстановка в том была в своей утилитарности предельно