Читать книгу - "Позывной: «Варяг». Спасти Севастополь! - Валерий Большаков"

СССР, Москва, 5 мая 2014 года

Жилин не стал подниматься на трибуну Мавзолея, хотя первые лица государства, махавшие оттуда проходящим войскам, выглядели эпично, почти как 7 ноября 41-го. Только и разницы, что весна на дворе, да светлым камнем выложено не одно имя крупно, а два поменьше: сверху «Ленин», ниже – «Сталин».

Иван Федорович вздохнул, поглядывая на высокого седого человека, стоявшего в нарядной толпе. Это был его сын Сашка.

В иной, уже полузабытой реальности он не слишком интересовался первенцем. Накормлен? Одет, обут? Ну и все. Опомнился он много позже, когда стал дедом. Жалел сильно, что холоден был с сыном. Потому, наверное, и привязался к внуку. А потом и правнук родился. Пашка.

Вон он, подпрыгивает рядом с «дедом Сашей». А вот прадеда рядом нет – погиб «Жила».

Жилин грустно улыбнулся. Саньке он помогал всегда. Еще зимой 42-го заглянул к своей молодой… жене, продуктов привез, отрезов материи, мыла… Дескать, однополчане помочь желают.

Так и подружился. Заглядывал. Помогал. Гостил.

Сашка, безотцовщина, скучал без него, радовался, когда приходил «дед Паша». Жилин повел Сашку в первый класс, помогал в институт поступить, мирил с женой… И так все эти годы – устраивал жизнь детей и внуков, а свою собственную забросил.

С Лидой они расписались под новый, 1946 год. Тогда его как раз выписали из госпиталя. Ходил он с палочкой, прихрамывая, и правая рука висела на повязке. Ну, ничего. Живой, и ладно.

Три года они прожили с Лидочкой, ни разу не поссорившись.

А потом… Говорят, боги завистливы и не позволяют человеческому счастью длиться слишком долго.

Жену его убили бандеровцы-недобитки. Он тогда гонял этих немецких холуев по лесам и долам Западной Украины – как раз когда те неспокойные места перешли в разряд областей РСФСР.

После похорон… Вот ведь штука какая – до сих пор сердце щемит. Сколько лет прошло, а Лида в памяти как живая. Навсегда молодая и красивая…

Пару лет Жилин потратил на то, чтобы добить «бандерлогов». Извел, но…

Короче, больше он не женился, холостяковал. Не получилось у него наладить свою жизнь. Хотя…

Разве Сашка или Пашка – не его житие? Житие мое…

Самое трудное заключалось в том, чтобы не выдать себя, не признаться, кто он есть на самом деле. Как такое скажешь? Хотелось порой, просто до отчаяния, а нельзя. Стоит ли пугать родных людей, вызывать жалость к сумасшедшему старику, свихнувшемуся на почве одиночества?

– На площадь выходят бойцы 1-й гвардейской Сицилийской дивизии, – прогремели торжественные слова диктора, заглушая звуки оркестра.

Бравые ребята старательно печатали шаг, резко выворачивая головы к стоявшим на трибуне. Ах, как идут…

На громадном панно, почти до шпилей скрывавшем Исторический музей, было крупно написано: «70-летие Победы», ниже – «1944–2014», а еще ниже, георгиевскими ленточками, выводилась славная дата: «5 Мая».

Тут толстенький, кругленький старичок, чей пиджак, увешанный орденами и медалями, не застегивался на объемистом чреве, всплеснул руками:

– Батюшки! Товарищ главный маршал авиации?!

– Здорово, Дядя Миша, – улыбнулся Жилин. – Ну, ты и рюкзачок отъел!

– Хорошего человека должно быть много! – хохотнул Ерохин.

– Чего-то я давненько Долгушина не видал. Не пересекался с ним?

Лицо полковника в отставке дрогнуло.

– Помер Сергей Федорович…

– Ах ты…

Дядя Миша расчувствовался, слезу пустил.

– Не сдавай, Мишка… – Жилин приобнял Ерохина.

Дядя Миша всхлипнул.

– Что ж ты хочешь? – вздохнул Иван. – Возраст… Все мы старые развалины, в долгожители не годимся…

– Вызываю Варяга!

Иван обернулся. На него смотрел костлявый старикан, парадный китель на котором висел как на вешалке.