Читать книгу - "Древняя кровь - Алексей Селецкий"

Ленивый золотистый кругляк всплыл над великой рекой. Ему не было никакого дела до кучки серых коробок между берегом и холмами. Он выполнял привычную работу – полз по небу, отмеряя новый день.

Для города, впрочем, этот день начался задолго до восхода.

И действительно, был новым. Почти во всем, если не считать привычного движения солнца.

Первым почувствовал разницу сторож на окраинной стройке. Несмотря на солидный возраст, по имени-отчеству его никто не называл. Как, впрочем, и просто по имени. Пропил он свое имя, зато приобрел новый титул: Профессор. В самом деле, у сторожа когда-то было высшее образование. А также престижная работа, семья и двухкомнатная «служебная жилплощадь». Именно с нее в свое время всё и началось. С того момента, когда новый этап хозрасчетных отношений в обществе сделал ненужной его службу. Зато квартира оказалась кому-то ну очень нужна. Настолько, что прежних жильцов из нее не совсем вежливо выпроводили. Жена забрала дочку и уехала к своей матери в деревню. А отец семейства пошел зарабатывать новое жилье в СМУ, быстро превратившееся в ЗАО «Эверест». Дела пошли в соответствии с названием – трудно, но всё выше. А вот Профессор покатился вниз.

Причину этого без труда распознал бы любой россиянин, оказавшийся в это утро на охраняемом объекте. Даже слепой. Слепой, пожалуй, даже несколько раньше, как известно, они более чувствительны к запахам, чем зрячие. От Профессора пахло тяжким русским похмельем.

Народ наш в таком состоянии склонен лечить болезнь тем же лекарством, которое ее вызывает. Соответствующая доза у Профессора была предусмотрительно припасена с вечера. Но против всякого обыкновения поспешил он не к ней, а к крану с холодной водой, торчащему из серого бетона рядом с вагончиком-сторожкой. После ночных кошмаров, от которых не спасало никакое пробуждение, Профессор твердо пообещал себе просохнуть окончательно и более не напиваться. Не впервые обещал, впрочем. Но нынешнее средство оказалось вполне эффективным. Один только запах из бутылки возвращал к ночному ужасу.

Разогнав звон и стон в голове, Профессор огляделся. Чего-то не хватает. Тревожно оглядел свое полузабытое хозяйство. Два вагончика, бульдозер, бетономешалка, торчащий из-за здания ковш экскаватора. Решетки на подъездах. Толстые черные трубы в подмерзшей грязи. Что не так? Пойти, что ли, обойти «объект»? Тут же стало ясно, чего именно недостает этим утром.

– Муська! Муська, ты где? Иди сюда, сучка старая!

Собака не отзывалась. Обычно она вылезала из-под вагончика сразу же, как только поутру открывалась дверь, и выклянчивала завтрак. Сегодня собаки не было.

– Муська! Мусь, Мусь, иди, сейчас поделюсь! Убежала, что ли? – Нет, не похоже на нее. Своих хвостатых ухажеров она всегда заманивала, как посмеивались строители, «с доставкой на дом», а потом свирепым лаем отгоняла от заветной миски.

– Муська!.. – Сторож заглянул под вагончик и осекся.

Собака была там. Блестели оскаленные зубы с подсыхающей на них кровавой пеной. Шерсть на загривке вздыбилась и застыла сосульками. Земля около лап была изодрана когтями. Но не это было самым страшным.

В свое, не такое уж далекое время Профессору приходилось ставить опыты на таких вот дворняжках. И на специально прикормленных при институтском виварии, и на привезенных «собачниками». Трудно забыть страх, который видишь в собачьих глазах вместе с отражением белого халата. Так вот всё виденное в прошлом страхом назвать было нельзя. Так, легкое недоумение. Страх был здесь, на морде рыжей Муськи.

Надо было бы осмотреть труп. Узнать, что еще, кроме смертного ужаса, убило собаку. Хотя бы просто вытащить ее из-под вагончика. Но Профессор этого не смог бы сделать. Он просто пятился, пятился, пятился, пока ему не показалось, что мертвая дворняга пошевелилась и блеснула из темноты клыками. Тут он сделал сумасшедший рывок в сторону, не отрывая взгляда от темноты под сторожкой. Запнулся за какие-то трубы, прыгнул через них, чудом сохранив равновесие. Кинулся, не разбирая дороги, ударился обо что-то. Звонко лопнуло, захрустело и лопнуло еще раз, Профессор споткнулся и упал около стены. Меховая шапка смягчила удар, и он не потерял сознания. Он лежал лицом вверх и смотрел, как из утреннего неба быстро растет серое от цементных брызг, квадратное…

* * *

Из города уходили собаки. Кошки – те как-то приспособились. Забились в темные углы, шипели на хозяев, жалобно мяукали по чердакам, но оставались в городе. А вот псы не выдержали. Когда чужак, поджав хвост, входил на запретную прежде улицу, на него не кидалась ощетинившаяся свора. Никто не подходил познакомиться и обнюхать хвост. Некому было.

Даже возле мясных рядов на рынках не крутили хвостом обычные разномастные попрошайки. Зато там появились крысы. И не только там. Они вываливались из вентиляции в бетонных многоэтажках. Лезли из щелей, не заделанных в «частном секторе» с прошлого века. Шастали по помойкам. Высовывали морды из подвалов. Нагло садились почесаться на тротуарах.

Поначалу горожане еще не связывали это с ночными кошмарами. Каждый из нас считает себя единственным, неповторимым, уникальным. Наши переживания, наш опыт не могут быть такими же, как у соседей. В какой-то степени это было верно и сейчас. Кошмары были у каждого свои. Время сравнивать их пришло чуть позже. Серые лица, темные круги под глазами – и настойчивый писк отовсюду. Говорить о прошедшей ночи начали еще в троллейбусах. К полудню наиболее опытные начали отпрашиваться с работы под любыми предлогами. К обеду цены на многие продукты подскочили в полтора раза – и всё-таки брали мешками.

Гораздо раньше собралось срочное совещание у мэра.

Поочередно отчитывалось руководство городских служб – невыспавшееся, но всё еще ничего не понимающее. Самыми спокойными выглядели двое – главврач «Скорой» и начальник спасательного отряда. У них просто не осталось сил на переживания и обсуждения. Спасатель приехал на совещание прямо в закопченной и порванной спецкуртке. Когда он начинал медленно клониться к столу и тут же выпрямлялся, в карманах и на поясе что-то тихо позвякивало.

Смерти. Смерти. Несчастные случаи. Травмы. Обострения болезней, из них психических столько-то – приблизительное число и тут же проценты от средней суточной нормы. Много. Больше двухсот. Самоубийства и попытки их совершить, по предварительным данным, большинство не мотивировано. Мало кто застрелился или наглотался таблеток, зато многие, очень многие выбрасывались из окон или пытались повеситься. Два случая групповых самоубийств – супруги и три студентки из одного общежития. Укусы собаками, укусы крысами. Владельца частной коллекции экзотических животных чуть не убил питон. Усиленная миграция грызунов – можно ожидать вспышку различных инфекций…