Читать книгу - "Против ветра! Андреевские флаги над Америкой. Русские против янки - Владимир Коваленко"

И вот штабс-капитан от адмиралтейства Адам Мецишевский хватается за голову. Он, правда, в ужасе — но не удивлен. А уж как услышал одно из имен… Ну, нашел. Ну, спросил рыжую, что она вообще на корабле делает.

— Воюю за Конфедерацию и Зеленую Эйре. — Выяснилось, что девчонка умеет не только щебетать. Слова выходили до комичного важными. — Я слышала, у вас в Каролине есть леди, что пушки льет, и береговой батареей командовала. Вот она — да! А я что… Никакой разницы с госпиталем, только качает немного. Ну, еще петь могу. Вы ведь, говорят, по вечерам поете? И не беспокойтесь! Тут все — мои подруги. Я за ними в три глаза смотреть буду… Верите?

И ведь действительно — пела, да еще как! А хлопоты свелись к лишнему докладу по утрам и мелким просьбам: того не хватает, да этого. Сердитое зимнее море доставляло куда больше забот, старалось выбить заплаты из продырявленных бортов, волны с размаху били корабль по низкому носу, норовило заглянуть в каземат.

А потом был привычный запрос с острова Салливен, и гавань, среди которой, словно залетевшая на ночной огонь бабочка, складывает лиселя русский корвет.

На пирсе — черно от мундиров, глаз слепит сверкание эполет. Даже странно! Откуда-то взялся целый капитан 1-го ранга. Знаком… Да! С акварели с героями Севастополя! Рука взлетает к козырьку. Вот и ответное представление:

— Бирилев Николай Алексеевич. Прислан принять команду над броненосным крейсером «Александр Невский». Кстати, под шпицем весьма высоко ценят ваши успехи, Евгений Иванович, — сразу стал официальным. — Высочайшим указом велено, в ознаменование успешного командования боевым кораблем столь высокого класса и отбытия ценза по нахождению в море — произвести мичмана Алексеева, минуя звание лейтенанта, в капитан-лейтенанты Русского императорского флота. Также, в ознаменование отличного мужества и храбрости, выказанных при командовании фрегатом «Александр Невский», несмотря на полученные раны, наградить его орденом Святого Георгия четвертой степени. Поздравляю, капитан-лейтенант!

Как внезапно! Хотя этого следовало ожидать. Значит, он хозяин на крейсере только до того, как на борт взойдет новый капитан. Что ж, корабль ему, и верно, велик. И то, что на замену прислан сам Бирилев — награда немногим меньше самого Георгия! Значит, правильным кораблем новый «Невский» получился. Достойным одного из лучших капитанов. Служить же под началом Николая Алексеевича — точно не будет скучно! Руки приходится сжать в замок, чтоб не егозили. Достоинство и еще раз достоинство. Ты все еще командир крейсера. Только вот сердитый зимний ветер протягивает насквозь.

— Полагаю, вы пожелаете ознакомиться с кораблем и личным составом.

— Безусловно…

Но сначала — капитанский салон. И разговор… Новый командир с чего-то сумрачен. Быть может, беспокоит севастопольская рана?

— Я привез нескольких офицеров для замещения должностей, положенных офицерам Морского корпуса… — Бирилев осекся. Верно, заметил стиснутые до побеления костяшек кулаки. — Не волнуйтесь. Штабс-капитан Мецишевский останется старшим помощником и числиться отныне будет по Корпусу морских офицеров, а не инженеров-механиков. Не волнуйтесь ни за прапорщиков, ни за механиков. Первым открыт путь в мичманы флота, вторые тоже не забыты. Старшему, кстати, в обход традиций высочайше определен в награду орден Святой Анны с мечами. Полагаю, вам самому следует порадовать сослуживцев. Так что не беспокойтесь, Евгений Иванович, никто не обижен. В Адмиралтействе подумали обо всем… одного предусмотреть не смогли. Ваших подвигов славных! И что мне теперь с вами делать?

— А что со мной делать? — удивился Алексеев. — Сейчас перетащу пожитки в офицерскую каюту, по новой должности. Какую определите.

— Какую определю… Давайте, Евгений Иванович, начистоту.

На стол пиковой дамой ложится бумага. Приказ. Хороший! И верно, никто не забыт. И там, черным по белому — «рекомендуется к назначению на должность артиллерийского офицера». И это — не подмена на безрыбье, это настоящее назначение! Это — не мостик. Эта должность не будет висеть на плечах сводом небесным. Хорошая, боевая, работа. Самое то!

Но — лишь рекомендуется… Перворанговый палец вжимается в бумагу пониже главного: даты. Руки — под стол! Иначе будет видно, что свежепроизведенного капитан-лейтенанта колотит, как в лихорадке.

— Полгода назад.

— Именно. Это было писано до ваших броневых походов. Одно дело принять, по сути, новый корабль у молодого офицера, который командовал небронированным корветом… на «Невском» же двенадцать пушек? Значит, по классификации он корвет, уж без брони — точно. И совсем другое — оставить под своей командой того, кто провел броненосный корабль сквозь пламя нескольких боевых походов. По уму, так вас следовало бы на «Невском» оставить, присвоив или вам — ранговые погоны, или корабль классифицировав как броненосный корвет. Но — есть приказ. И, начистоту, отказаться от такого корабля я просто не могу. Это песня! Но вы у меня за спиной… на любой должности… Понимаете?

Алексеев встал. Прошелся по салону — чужому, раз приказ предъявлен. Взял со стола сигару — конечно, кубинскую, еще с первого, неброневого, похода, начал крутить в пальцах. Приходилось говорить самому то, за что другого бы возненавидел. Бирилев теперь долго будет ему неприятен — да война не женитьба, приязнь тут без надобности.

— Вполне. Я… неуместен на «Невском». Так?

— Вы точно сформулировали.

— Тогда… Южане достраивают несколько блокадопрорывателей. Один из них винтовой, и может быть оборудован наподобие «Буслаева»… С удовольствием составил бы компанию Римскому-Корсакову.

— Нет. Я понимаю, вы еще не сообразили… вы теперь капитан-лейтенант, Евгений Иванович, — новый командир «Невского» поджал губы. — Ну, из устава… Вам корвет положен или фрегат. По цензу. Чем мельче командовать — в выслуге не учтется.

— Так я не ради выслуги!

— Понимаю. Море! Когда плавать и воевать, как не молодым! Но со мной этих молодых… И я должен дать им цензовые должности. Вот мой лейтенант N — специально не назову фамилии, во избежание тяжелых чувств — он может принять легкий корабль и отлично с ним справится. Или я ему дам батарею, но тогда придется утеснить, скажем, прапорщика Гришина. А ведь он сейчас над батареей начальствует! К переводу на плутонг наверняка готов, но не на пушку.

Алексеев сел. В руках — половинки сигары. И как разломал, она ж толстая?

— Так что, выходит, я в чарлстонском отряде — пятое колесо?

— Именно так, — подтвердил Бирилев. — Сказано жестко, но точно. Потому я прошу: Евгений Иванович, завтра с тобой Стекль будет говорить — прими его предложение. И у меня над душой стоять не будешь, и не соскучишься, и карьере польза, и отечеству. Ей-ей!

Бирилев не договорил. «А главное, я доделаю работу Копытова. Вытащу тебя из огня. Не знаю, верно ли ты цареныш — но ты скакнул через три строки табели разом, и Граббе говорил о тебе вкрадчиво так…». «Цареныш» не отвечает. Вновь вскочил. Лампа отчеканила на стене профиль с николаевского червонца. Сцепил руки в замок, глядит исподлобья. Наконец роняет: