Читать книгу - "Три стороны моря - Александр Борянский"

Страсть на страсть. Поздняя любовь Пентесилеи и болезненная — Ахилла.

Темная фигура, солнце бьет ей в спину, ты видишь силуэт, силуэт поднял копье и одновременно щит. Так бросать неудобно, ты усмехаешься, Ахилл, ты хочешь сломать этот темный силуэт. Твой удар наконец-то точен, что-то перегибается пополам, а ты еще и не выпустил копье, ты бьешь второй раз и повторным ударом опрокидываешь это наземь.

— Ты убил женщину, трус! — кричит хетт, дикий выговор, какие же они варвары.

Она лежит, и солнце, до того очернявшее ее, теперь высвечивает золотые волосы. Тебе она кажется прекрасной, потому что она умирает. Вы с Патроклом любили умирающих женщин, даже больше, чем умирающих мужчин.

Посреди схватки ты бы овладел ею, ты ведь не дикарь, не варвар, тебе доступны удовольствия воина. Ты бы скомандовал мирмидонянам, и они бы прикрыли твою спину. Они бы поняли тебя.

Ты бы заглянул ей в глаза, это было бы последнее, что она бы увидела, и она ушла бы к Аиду, унося тебя как послание Патроклу.

Но этот Терсит…

Ты редко удивляешься, но сейчас ты слегка удивлен, Парис. Тебе некому мстить, и не хочется. Он тебе надоел, и только-то. Но что есть в твоей жизни серьезней твоих прихотей, Парис?

Тебе он сильно надоел.

Ты думал, строй хеттов расступится, и ты выступишь, ты окликнешь его, тебе все равно, но пусть он знает, кому именно он больше всех надоел.

Тебе безразлично, что скажут длинноодежные троянки, назовут ли тебя трусом, будет ли у вас поединок или охота на Ахиллеса. Тебе все равно, и в этом твое преимущество перед Гектором. Ты не собираешься превращаться в жертву, никогда, ты намерен нынче же ночью вывести Елену на стену и любить ее, любить, как никто, глядя на луну и, может быть, на погребальный костер вдалеке.

Ты не ищешь славы. Что ты будешь с ней делать?

Тебе не хочется пятнать убийством имя Афродиты, и потому ты призываешь Аполлона.

— Ну? — взываешь ты. — Ради Кассандры!

А удивлен ты оттого, что Ахилл не свободен для боя, и окликнуть тебе некого. Мирмидоняне окружают его кольцом, зачем? Он становится на колени перед убитой им хеттеянкой. Распускает поясную перевязь…

А кто это кричит сзади? Хромой, скособоченный, но еще не старик. Интересно…

Ты прислушиваешься. Ты разбираешь слова.

— Глядите, глядите хорошенько, ахейцы, для чего мы гнием под Троей! Не отворачивайтесь! Агамемнон хоть прячет ворованные богатства, отобранные у вас, добытые вами. Но это-то вы видите! Вот для чего война Ахиллесу: забавляться с женщинами среди трупов! А для чего она Одиссею? Я вам скажу, для чего она Одиссею! Я вам скажу то, чего никто из вас не знает…

Два копья пронзили Терсита одновременно. Два копья, брошенные с двух разных сторон. Одно метнул Ахилл с трех шагов. Кто направил другое, шагов с десяти, никто не заметил.

Вернувшись к Пентесилее, Ахилл увидал, что она уже мертва. Он разочарованно прикусил губу, обернулся к Трое и встретил чей-то насмешливый взгляд.

Ему почудилось, то был взгляд Аполлона.

И жутчайшая боль пронзила его существо где-то внизу!!!

Так вот, оказывается, что все они чувствовали?!

Нет.

Вернее, не только.

— Я хотел обратить твое внимание на себя, Ахилл! — закричал Парис. — Я передумал убивать тебя.

Ты опускаешь глаза, тебе страшно посмотреть вниз. Эй, быстроногий, что это входит и выходит из твоей ступни?

Как стрела могла с такого расстояния так обездвижить тебя? Как, без вмешательства зловредного бога?!

Ты вспоминаешь, как называется тот никчемный хеттский металл, который Менелай сдуру купил и предлагал всем подряд, не зная, как его обрабатывать.

Ты кричишь, глядя прямо на солнце, не отводя глаз: лучше ослепнуть, чем видеть то, что внизу.

Хетты опрокидывают мирмидонян.

Ты не способен бежать ни вперед, ни назад. Ты не способен сдвинуться с места.

Славный слуга, Автомедон, подгоняет колесницу, спрыгивает, чтобы помочь тебе забраться… Почему, почему кони рвут в сторону?!! Ну почему же?!

Стрела попадает в глаз лошади.

Еще стрела. Эта пробивает колено Автомедону: втыкается сзади, из колена у него торчит острие.

Но так же не бывает! Обычная человеческая стрела не может пронзить кость насквозь…

А ты, Парис? Почему ты не убил его?

Ты наблюдаешь, как хетты расправляются с остатками Ахиллеса. С того мига, как ты попал в него, от безжалостного победителя осталось немного. Куда все делось?

Ты посылаешь четвертую стрелу в небо. Она упадет в гущу битвы, там начинается схватка за тела. Ты расслабляешь тетиву. Елена будет признаваться в любви к тебе этой ночью. Луна будет дрожать от ветра. Ветер сегодня с моря.

С погребальным костром они, правда, вряд ли успеют.