Читать книгу - "Русский израильтянин на службе монархов XIII века - Александр Койфман"

Тогда я не знал, что перед нами выступал знаменитый, уже и тогда знаменитый Пьетро делла Винья^[205]. Он впервые читал свое стихотворение «Мы не видим Любовь, ведь она бестелесна». Неплохое, кстати, стихотворение. Я тогда совсем не разбирался в поэзии, да и сейчас в ней не силен. Но мой друг Джакомо Лентини^[206] очень высоко отзывался позднее об этом стихотворении. А так как он был в каком-то смысле конкурентом Пьетро, я его суждению верю. Выступали и другие поэты, но я не запомнил больше ничего. Пьетро читал на народном итальянском, который благодаря Виоле был мне немного знаком; другие предпочитали читать на латыни, которую я знал лучше. Но не было у них той страсти, той энергии, которая так понравилась мне в стихотворении Пьетро.

Однако Альберто привел меня на это собрание не для того, чтобы слушать поэтов, даже очень хороших. Хотелось бы познакомиться с дамой, желательно не очень старой. И Альберто начал усиленно знакомить меня с дамами. Не знаю, что он рассказывал обо мне, вероятно, что-то о моем военном прошлом, но дамы заинтересовались. Минут через двадцать я был прижат к стенке особой, которая увлеченно рассказывала мне о своем знакомстве с папой Иннокентием III^[207]. Какой он был добрый и образованный. Ни фига себе, сколько же ей лет, если она была с ним знакома. Ведь он умер шесть лет назад, и вряд ли почти восьмидесятилетний старик вел такие беседы с молодой женщиной. Скорее это было, когда он еще был графом Сеньи, или графом Лаваньи, лет двадцать тому назад. Лучше бы она была знакома с Гонорием III^[208]. Все-таки этот стал папой только шесть лет назад, возможно, он был помоложе Иннокентия? (Только позднее я узнал, что не моложе, а старше). К тому же пахло от нее ужасно. Вообще-то запах дамского пота действует на мужчин возбуждающе, но не в такой же концентрации. Нет, этот вариант мне не подходит. С трудом освободился от нее.

После нескольких попыток Альберто познакомил меня с дамой, которая не вызывала у меня отторжения своим видом. Даму звали Лаура. Может быть, именно знаменитое имя привлекло меня? Даже я – малообразованный спортсмен – слышал о какой-то Лауре^[209], которую воспевал в сонетах Петрарка. И она не очень сильно пахла той дикой смесью пота и ароматических масел, к которой я еще не привык. Лаура – вдова. Слишком много женщин здесь рано остается вдовами. Мужчины поздно женятся на молоденьких девушках, да еще и погибают в беспрерывных войнах. А после тридцати найти мужа по любви совершенно невозможно. Остаются только браки по расчету. То есть если у тебя много денег или влиятельные родственники, то еще можно на что-то надеяться. У Лауры, к сожалению, не было ни того ни другого. Нет, у нее имеется свой дом и некоторый доход, оставленный погибшим во время похода императора в Ломбардию мужем, но это не то, что привлекает мужчин в возрасте сорока – пятидесяти лет. Но я же не собираюсь жениться. Впрочем, она это великолепно понимает.

Домой мы уходили вместе. Я вызвался проводить, и она с благодарностью приняла мое предложение. Еще бы: ни портшеза, ни сопровождающего слуги у нее не было, а идти хоть и недалеко, но поздно вечером одной – неприятно. Мы любезно распрощались у порога ее небольшого дома, и она пригласила меня на следующий день пообедать вместе. На следующий день мы не только обедали вместе, но и ужинали, а потом как-то само собой получилось, что я остался у нее ночевать. И стал бывать у Лауры частенько. Иногда мы посещали вместе тот самый салон, где встретились впервые. Кстати, именно уходя от нее однажды домой, я познакомился с человеком, который надолго стал моим приятелем, а может быть, и другом. Я говорю о Джакомо Лентини. Но знакомство с ним произошло при странных обстоятельствах.

Дом Лауры находится в самом конце короткого переулка. Выходя из переулка на улицу, наткнулся на какого-то человека, обнажившего меч и яростно обзывавшего меня за неизвестное мне нарушение дружбы. За ним виднелись еще две фигуры. Я автоматически сбросил плащ, укрывавший меня с головой, и тоже вытащил меч из ножен. Было еще не очень темно, да и рост у меня не такой, чтобы меня с кем-то спутать. Нападавший мгновенно понял, что обознался, и рассыпался в извинениях. Я промолчал, но, приглядевшись к нападавшему, узнал в нем Джакомо, на которого мне указала однажды Лаура, признавшись, что обожает его поэзию. Так как я сразу же вложил меч в ножны, Джакомо завершил свои извинения и предложил угостить меня в знак признания своей вины. Почему не выпить рыцарю, если его приглашает в таверну знаменитый поэт? Хотя обычно бывает наоборот. Все вчетвером мы отправились в известную Джакомо таверну.

Впервые попал в такое заведение. На Кипре не было подходящего случая, Виола не очень-то отпускала меня от себя. В Дамаске вообще все по-другому. И не нужно мне было там ходить по кофейням. Когда возвращался домой, ел всегда дома или в гостях. А спиртное, естественно, в кофейнях не предлагалось.

Небольшое помещение, три простых дубовых стола у трех стен. Два заняты группками молодежи с женщинами. Все уже поддатые, кувшины с вином полупустые, да наверняка и не первые. Разговоры громкие, но понять, о чем они говорят, не могу. Мы вчетвером усаживаемся за третий стол. Сразу же подбегает мальчишка и, не спрашивая нас, ставит на стол два кувшина с вином, прибегает снова и расставляет оловянные кружки. Только после этого выходит хозяин, низко кланяется и спрашивает, что почтенные господа будут заказывать. Почтенные господа попробовали вино и решили, что неплохо было бы отведать к нему жареного мясца.

– Что у тебя имеется?

– Могу предложить жаренную на шампурах свинину с овощами и специями, жаренного на вертеле поросенка или спинку барана, вымоченную в вине и поджаренную на углях.

– Давай и то, и другое, и третье.

Я немного удивился потребностям Джакомо, но вмешиваться не стал. Мне уже было известно, что Джакомо не только поэт, но и уважаемый нотариус в императорской канцелярии, и советник императора. Поэтому, естественно, он не хочет ударить в грязь лицом перед человеком, которого чуть не оскорбил.

Мы не успели представиться на улице, так как все происходило очень быстро. Поэтому Джакомо назвал свое имя за столом. Я тоже представился. Джакомо отреагировал импульсивно: