Читать книгу - "О чем думала королева? - Павел Амнуэль"

Мотя, который оказался здесь, в общем-то, случайно – в тот день у них с доктором Стерном было запланировано обсуждение структуры цикла мифов о Хароне – слушал, тем не менее, обсуждение внимательно. И когда возник вопрос о стоимости энергетической установки, он вспомнил, что впервые услышал о плутониевом источнике энергии еще студентом, когда проходил практику в Димоне.

В Димону он попал по недоразумению – когда факультетская секретарша заполняла документы, необходимые для получения допуска в Димону, в приемную вошел декан и стал торопить ее – документы нужны были срочно. Как частенько бывает в спешке, она перепутала строчки в специальном бланке – вместо никому не известного Мотиного места рождения, секретарша указала Димону, где на самом деле прошло его детство в семье, взявшей на воспитание подкидыша. И эта ошибка позволила Моте получить допуск на тогда еще «текстильную фабрику».

Именно там Мотя и услышал «краем уха» обсуждение того, куда девать «ненужный» для военных плутоний-238, бывший одним из побочных продуктов получения оружейного плутония-239. Вопрос этот уже долго и безуспешно обсуждался на «текстильной фабрике» везде, даже в слесарной курилке, где и уловило его ухо Моти…

И Мотя знал, что, как всегда, если не находится убедительного единственного варианта решения, вопрос «замораживают». Так случилось и с плутонием. «Лишний» энергетический плутоний-238 решили «пока» просто хранить. Это, конечно, потребовало дополнительных расходов – специальный склад, охрана, контроль – но то, что тайное владение атомным оружием дело недешевое, в Израиле не было ни секретом, ни неожиданностью…

Вспомнив обо всем этом, Мотя, увлеченный общей энергией «мозгового штурма», неожиданно для самого себя предложил купить нужное количество плутония в Израиле.

Идея имела полный успех – все понимали, что если в Израиле действительно есть нужное количество плутония, то уж с ним-то Госдеп сумеет договориться!

Корреспондент Ассошиэйтед Пресс спросил:

– А вы уверены, что в Израиле есть десять килограммов плутония?

Мотя понял, что, вероятно, «сболтнул лишнего», но отступать было уже некуда, и он ответил:

– Я, разумеется, не знаю, сколько килограммов плутония выработал наш гражданский реактор в Димоне (он голосом выделил это определение – гражданский), но это ведь можно быстро выяснить по дипломатическим каналам…

На следующий день ленты мировых информационных агентств были полны сообщениями о том, что «израильский ученый-атомщик Мордехай Вануну предложил НАСА купить в Израиле плутоний для обеспечения миссии к Плутону». В комментарии к этому сообщению говорилось также, что «…однако до настоящего момента правительство этой страны не сделало однозначного заявления о наличии или отсутствии ядерного оружия в своем распоряжении. Израиль отказывается присоединиться к Соглашению о нераспространении ядерного оружия и не допускает присутствия международной инспекции на АЭС в Димоне, сообщает Ассошиэйтед Пресс».

А еще через два дня Мотю пригласили в израильское консульство и довольно сухо сказали, что его стажировка в Юго-Западном исследовательском институте досрочно закончена и попросили вернуться в Израиль в течение трех дней…

Выйдя из консульства, Мотя похлопал себя по бокам, но ни раны, ни крови на себе не нашел. По крайней мере, пока… Мотя ясно осознавал, чем обернется для него столь стремительное возвращение. Язык мой – враг мой! И, разумеется, он не поспешил в кассу аэропорта…

Он сразу позвонил Кате и рассказал, что произошло. Катя мгновенно поняла, какая угроза нависла над Мотей. Она решила, что дело настолько серьезно, что Моте следует обратиться в российское консульство и попросить визу в Россию, рассказав о случившемся и объяснив, что он обручен с российской девушкой и собирается на ней жениться. А пока поселиться в какой-нибудь тихой гостинице и не ходить больше в израильское консульство.

Сама она уже через месяц заканчивала стажировку и должна была вернуться в Москву, где они поженятся и уж тогда никакие Гоги-Магоги их не разлучат!

В российском консульстве к его рассказу сначала отнеслись с подозрением. И даже попросили «не устраивать политических провокаций».

И в этот момент консульские датчики внутренней прослушки записали: «Значит, суждено мне будет восемнадцать лет в тюрьме “Шикма” сидеть на маце и воде…» Сказав такие слова, Мотя заплакал и разжалобил всех россиян.

Тогда попросили его зайти через три дня. Сначала Мотя просто просидел, закрывшись в номере кампуса, где он остался жить и после «окончания» его стажировки, не отрывая глаз от телевизора и слушая все новостные программы – не объявлен ли он в международный розыск?

Спасло Мотю от умопомешательства в эти дни то, что он решил перевести на английский маленькую поэму русского поэта Кирилла Кожурина «Дафнис и Хлоя». Текст был сложным для перевода, автор декорировал его оборотами XVIII века, что придавало произведению особый аромат, но и очень затрудняло работу переводчика.

Но именно это было сейчас и нужно Моте – загрузить свой мозг интенсивной работой, чтобы не дать ему истощить себя бесплодными гаданиями о возможных действиях против него «Моссада».

И Моте удалось это. К вечеру третьего дня он закончил перевод и, сраженный усталостью, заснул. А уж во сне он наслаждался текстом в подлиннике так, как будто русский язык был ему родным.

Дафнис и Хлоя

Дафнис:

С зелеными очами Хлоя!

Когда тебя я вдруг узрел,

Совсем лишился я покоя.

Ах, сделать разве мог бы что я

Эрота против острых стрел,

С зелеными очами Хлоя?

Над гладкою рекою стоя,

Весь век бы на тебя смотрел…

Совсем лишился я покоя!

И так смотря, узнал давно я,

Чье тело всех белее тел,

С зелеными очами Хлоя,

И губы чьи нежней левкоя,

А голос слаще филомел…

Совсем лишился я покоя!

Какого б выпить мне настоя,

Чтоб взор мой был, как прежде, смел,

С зелеными очами Хлоя?

Свирель на грустный лад настроя,

Я будто песнь души пропел.

Совсем лишился я покоя…

Над мною сжалься, дева, коя

Виной тому, что я сгорел,

С зелеными очами Хлоя!

Совсем лишился я покоя!

Хлоя:

О, юноша лавророжденный,

Жемчужина Герейских гор!

Возможно ли не быть влюбленной

В твой лик, еще не опушенный,

В застенчивый, в твой синий взор,

О, юноша лавророжденный?!

Мотив услышав изощренный,

Из звуков сотканный узор,

Возможно ли не быть влюбленной?!

А стан твой полуобнаженный

Меня тревожит с давних пор,

О, юноша лавророжденный!