Читать книгу - "Держава под Зверем - Илья Бриз"

— Куды к ребенку в уличном попер?

Спорить с бабусей? Себе дороже получится. На своем она все равно настоит, но сначала все косточки мне перемоет. А с другой стороны, надо честно признать, что человек Наталья Матвеевна довольно тактичный. Не в свое дело не вмешивается. Во только вопрос в том, что она считает своим делом? Хорошо хоть не государственные дела, которые обсуждаются у нас довольно часто. Впрочем, когда девоньку утром приносит жене покормить, всегда сначала постучит и дождется разрешения, только потом заходит. Только сама ребенка носит. Не доверяет Наталья Матвеевна свою маленькую тезку обслуживающему персоналу:

— Чужие они! Даже прикоснуться не дам!

В то же время Светке, Егору и Лаврентию Павловичу с Нино — пожалуйста.

Эти — свои. Им можно.

Как Натали присасывается к Галинкиной груди! Кушает ребенок у нас хорошо (тьфу, тьфу, тьфу через левое плечо!). Глазенками своими серо-буро-малиновыми так смешно лупает! Точный цвет пока не понять. После кормления бабка обязательно заставляет жену сцеживаться.

— Ты, внученька, не сопротивляйся и не ленись. Иначе молоко пропадет.

Впрочем, в этот момент мне лучше не присутствовать. Галка может и брызнуть на меня молоком прямо из своей красивой груди! Шуточки у нее такие. Однажды дала попробовать на вкус. И как Наташенька эту жирную гадость кушает? Совершенно не понимаю!

* * *

— Ну, рассказывай, как там все прошло?

Я встретил Егора на центральном аэродроме столицы. Светка прилетела еще вчера рейсовым самолетом, и сейчас бабка с Галиной наверняка в очередной раз пытаются отобрать у сестренки мою дочь. Нашла себе куклу!

— А тебе, что, о результатах сессии и принятых решениях не докладывают? — удивился Синельников. — Или ты газеты не читаешь?

— Егор, не валяй дурака! Меня интересует именно то, чего в газетах не пишут. Ин-то-на-ци-и, — последнее слово пришлось произнести по слогам, — здорово они испугались?

— До колик в животе, — расхохотался Синельников, усаживаясь в машину, — мы, надеюсь, сначала к тебе? Я племянницу видеть хочу.

— Ко мне, ко мне, — успокоил я его, — Светка от Наташеньки отходить не хочет. Но ты все-таки давай о крымских делах рассказывай.

— Ну что, демонстрацию фильма об испытаниях бомбы они восприняли очень положительно, — Егор опять заулыбался, — когда прозвучал голос Левитана с указанием мощности взрыва, показ пришлось прервать и зажечь свет. Шум поднялся приличный. Ты, Вася, тогда правильно сказал, что заявление придется сделать раньше. Я тут же огласил о готовности Советского правительства поставить атомное оружие под контроль Совбеза ООН, но предложил сначала все-таки досмотреть фильм. После приведения расчетов о неминуемом наступлении ядерной зимы после массового применения нескольких десятков таких бомб, в зале, наоборот, наступила полная тишина. Они даже кашлять боялись. А когда мы напомнили исторические сведения об извержении Тамбора[60]в тысяча восемьсот пятнадцатом…

Н-да. В исторических хрониках тысяча восемьсот шестнадцатый год называется «Год без лета». Самый холодный год в мире за всю более чем полутысячелетнюю историю метеонаблюдений на нашей планете. Последовавшие тогда неурожаи вызвали следующей весной десятикратный рост цен на зерно. А народа на планете тогда от голода поумирало…

— Напомнили и о работах американского исследователя климата Уильяма Хамфрейса тысяча девятьсот двадцатого года. Это ведь он тогда доказал причину «Года без лета», — с веселой ухмылочкой продолжил Егор. — Напоминание об извержении Кракатау тысяча восемьсот восемьдесят третьего[61]и нескольких холодных годах после этого тоже пришлось кстати. А когда пошли кадры из смонтированных кусков фантастических фильмов того мира о результатах ядерной войны… Кто-то на весь зал заорал: «Апокалипсис! Конец света!» Пришлось, конечно, указать, что это пока только предположения наших ученых, но достаточно точно подтвержденные расчетами. В общем, я вынужден был несколько раньше объявить о том, что каждая делегация получит копию демонстрировавшегося кинофильма и комплект документов как о самих испытаниях, так и с научными выводами о необходимости запрета как разработки, так и испытаний ядерного оружия. Ну и, соответственно, о наших предложениях по этому поводу.

Я уже давно размышлял о том, почему в том моем прошлом мире Организация Объединенных Наций так и не стала надежным инструментом по предотвращению войн на планете. Корея и Вьетнам, Лаос и Ангола, бесконечная череда Арабо-Израильских войн. Перечислять все военные конфликты второй половины двадцатого века бессмысленно. Почему? Почему вроде бы отлично задуманный Совет Безопасности не смог ничего там сделать? И пришел я в результате к простейшему выводу — виновато пресловутое «право вето» постоянных членов Совбеза. А вот не будет у нас здесь такого! Решило большинство, что начавшийся конфликт надо прекратить, значит, войска ООН придут и сделают свое дело. И плевать, что кто-то не согласен! А в том, что большинство будет за мир в нынешних условиях, я, глава самого мощного в военном отношении государства на Земле, нисколько не сомневаюсь. Не будет у нас больше войн. Матери не должны терять своих детей! Не хочу! Да и военные расходы в результате должны резко пойти на спад во всем мире. А уж куда применить освободившиеся ресурсы, мы найдем. Тоже мне проблема.

— Предложил я им всем подумать и заново встретиться там же, в Крыму, через три месяца. Соответственно мое предложение было встречено долгими и продолжительными аплодисментами, — опять расхохотался Егор, — но теперь, Вася, тебе самому придется туда ехать. Хватит за мою спину прятаться. Нет, я, конечно, тоже поеду. Но идеи-то, в конце концов, твои. Тебе и претворять их в жизнь. А вообще, как это ни странно, несмотря на то что ты, товарищ полковник, довольно успешно прячешься как от журналистов, так и от международных политических деятелей, твой, Вася, авторитет значительно выше моего.

— А это потому, товарищ маршал «кровавой гэбни», что у меня язык хуже подвешен, чем у тебя, — отшутился я. — Поэтому вынужден несколько больше помалкивать. А молчание, оно того — золото.

* * *

Черт побери! Ну не хотел я этого! Совершенно не хотел! Оно само как-то так получилось… Вот что значит, летать и не думать.