Читать книгу - "Ехала карета по чёрному мосту - Ольга Ленская"

одежды, кокетливо улыбаясь в ответ. Наконец оба отошли и Максим, обернувшись, махнул Вадиму рукой.

Они поднялись на второй этаж и Максим отпер нужную дверь.

- Один номер на троих, твою мать...

- А ты хотел одноместный люкс с ванной и без тараканов? – фыркнул Сергей. – Это глубинка, Макс!

- Кстати, о ванне. Интересно, у них тут хоть душ есть? Или уж не заморачиваться раньше времени? В морге меня и помоют, и побреют, и даже макияж наложат.

- Фу, Макс, какой же ты...

- Знаю, знаю! Какой я грубый.

- Кстати, а зачем тебе макияж?

- Хочу лежать в гробу красивым.

- А я думал, что при некрофилии покойник – пассивная сторона.

- Ты и про некрофилию знаешь?

- А как же!

- Тогда знай, что покойникам всегда делают макияж перед процедурой прощания. Чтобы труп было не противно целовать.

- Что? – расхохотался Сергей. – А я-то думал, ты пошутил про некрофилию!

- Ладно, ты ещё лекций по сексуальным патологиям не слушал. Я имею в виду всё с приставкой «некро». Очень богатая тема!

- Макс, просвети! Это может сильно разнообразить моё существование.

- Пожалуйста, перестаньте!

Максим и Сергей разом прекратили смеяться и повернули головы к Вадиму.

- Боже... Вадим, извини! – Максим выглядел искренне расстроенным. – Не знаю, что меня понесло. Извини.

- Вадим, это я виноват! – вмешался Сергей. – Понимаешь, есть вещи, над которыми или смеяться, или плакать. Мы решили, что первое лучше и немного увлеклись.

- Вы меня простите. Просто... я не могу!

- Конечно, Вадим. Всё нормально... Господи, как же я устал! – Максим прилёг поперёк кровати, но тут же поморщился и, прогнувшись в пояснице, достал пистолет. – Ну куда мне его девать, а? Кто-нибудь знает, как оружие носят?

- Не знаю, Макс. – Сергей пожал плечами. – Я носил только шпагу. Но когда ложился, она не впивалась мне в... – Он осёкся заметив, что Максим прицелился в него подушкой, и с усмешкой продолжил, – Туда, куда тебе пистолет. Да ладно, ношение пистолета – не самая большая из наших проблем.

- Это точно... – Максим положил подушку и пистолет рядом с собой и, не вставая, закурил. – Если кто-нибудь войдёт, скажу, что это зажигалка. И пусть только попробуют не поверить.

- Вооружённым людям обычно верят с полуслова.

Вадим слушал их и не мог освободиться от ощущения ненормальности происходящего. Если попробовать описать словами, хотя бы проговорить про себя то, что с ним происходит, то получится совершенно невменяемый бред, который, тем не менее, будет правдой. Он чувствовал, как внутри закипает беспомощное, и от этого ещё более злое отчаяние.

Сергей провёл рукой по волосам, безуспешно пытаясь на ощупь распутать слипшиеся в засохшей крови пряди.

- Mordieu ... Макс, я весь в крови?

- Ну, как тебе сказать... Сейчас народ, конечно, ко всему привыкший, но некоторые от тебя на улице всё-таки будут шарахаться. Боюсь, что от меня тоже.

- Да брось! Ты в порядке. Тебе даже бриться не нужно, со щетиной ты похож на того артиста, из «Ван Хельзинга»...

Он не успел договорить, потому что Максим, не вставая, всё-таки запустил в него подушкой. Перехватив подушку на лету, Сергей бросил её на соседнюю кровать поверх другой и улёгся, подобрав под голову сразу обе.

- Как удобно... спасибо!

- Э! Верни быстро! – Максим попытался выхватить из-под Сергея подушку.

- Да хватит вам! – Вадим не выдержал. Сейчас он был готов ударить кого-нибудь из них, одновременно боясь, что на глазах выступят злые слёзы. – За нами трупы, сгоревшая машина... За нами полиция может прийти в любой момент! Это если нас раньше не убьют! А вы ведёте себя, как пьяные школьники! Вы что, не соображаете совсем? Не понимаете?

Максим бросил на кровать отвоёванную подушку и медленно сел.

- Вадим... – Теперь он выглядел серьёзным и очень усталым. – Понимаем, конечно. Может быть, даже слишком хорошо. Но Сергей прав – в иных ситуациях приходится либо плакать, либо смеяться. Это у нас вроде пира во время чумы.

- Но надо же что-то думать!

- Сначала нам надо хоть немного отдохнуть и прийти в себя.

- Пир во время чумы? – вмешался Сергей. – Почему ты так сказал?

- Крылатое выражение. Или «Маленькие трагедии» в твой образовательный багаж не входят, в отличие от фильмов про вампиров?

Сергей молча пересел с кровати на подоконник и закурил.

- Входят. Просто слишком много вокруг чумы…

Вадим смотрел на него, ощущая одновременно смятение, раздражение и – он снова с неохотой признался себе в этом – любопытство. Сергей выглядел обычным человеком – улыбался, смеялся, болтал всякую ерунду. И Максим вёл себя с ним так, будто они просто давние приятели. Даже больше – Максим ему доверял и это доверие, несмотря на слова об отсутствии выбора, не казалось вынужденным. Дружба? Дружба между вампиром и человеком, пытавшимся в прошлом убить его? Вадим прекрасно помнил оброненную Максимом фразу, когда они вдвоём сидели на обочине шоссе, глядя на затянутые предутренним туманом поля.

Предутренним туманом... Мысли невольно приняли иной оборот. В реальности, вампиры не боятся солнца, но, кажется, боятся рассвета. Конечно, Сергей не рассыпался в прах от первых лучей, да и вообще трудно было бы представить, такое – всё-таки, Сергей был вполне материален, и даже приставка «вполне» звучала довольно глупо. Конечно, материален. Водит машину, пьёт, курит, разговаривает, даже шутит – вполне по-человечески. И на щеках у него самая обычная щетина, да и выглядит он усталым, как обыкновенный человек. Только смотреть на него почему-то всё равно страшно, даже если не обращать внимания на перепачканную в крови одежду и не вспоминать произошедшего на шоссе.

Пугало именно его лицо. И особенно Вадим боялся его глаз – вроде бы, живых, тёплых, улыбчивых... но было, – теперь Вадим не просто ощущал это шестым чувством, теперь он отдавал себе в нём отчёт, - было в этих глазах и что-то остекленело-остановившееся, пусть и едва уловимое, но всё же было. Теперь Вадим понимал, что почувствовал это и в самый первый раз, когда сел в счастливо подвернувшуюся попутную машину, почувствовал на уровне интуиции, но изо всех сил пытался уговорить себя, что ничего странного не происходит, что водитель – самый обыкновенный, и ничего в нём нет пугающего.

Вадим вспомнил Антона - ведь в его лице было то