Читать книгу - "Начальник Америки - Сергей Фомичев"

Четвертым внутрь поместился Спиджик. Два наших матроса устроились наверху рядом с кучером. Их я вооружил ещё одной парой пистолетов.

В ногах лежало двадцать тысяч фунтов, а на дорогах часто появлялись грабители.

— Если что, сделайте первый выстрел в воздух, — посоветовал я. — Надеюсь, никого не придётся убивать. Не то, чтобы мне жалко разбойников, но вовсе не улыбается разбираться с коронером или тем более в суде. У нас просто нет на это времени.

Пег оставался на хозяйстве в «Белая лошади» на Феттер-лейн, а Скипджек планировал выехать завтрашним рейсом той же компании с Ногом и двумя или тремя другими матросами.

Этого, конечно, не хватало для управления фрегатом. Мы договорились набрать временную команду на месте, в Лите, чтобы добраться до Ярмута. Сам я не собирался выходить в море, и планировал исчезнуть сразу после покупки. Мне следовало отработать долги, завершить сделки, встретить русских крестьян и провести собеседование со всеми, кто откликнулся на объявления. А кроме того, оставались текущие дела в Виктории. Давненько я не жонглировал столь большим числом горячих картофелин.

* * *

Отправиться в плавание на фрегате стало вторым спонтанным решением после авантюры с его покупкой. Но я просто влюбился в аккуратный парусник, стоящий у набережной Лита недалеко от кафе, где проходили торги. Это не охотские галиоты с камчатскими шитиками и даже не шхуны Эскимальта. Настоящий боевой корабль со шканцами, полубаком, шкафутом, большой капитанской каютой, орудийной палубой, тремя мачтами и развитым рангоутом.

Только поверхностный осмотр всех его помещений занял у меня целый час. И наверняка я многое пропустил.

— Решено, я отправляюсь с вами, — заявил я сразу после торгов.

— Вы хотя бы плавали на корабле? — с сомнением и даже некоторым вызовом спросил Спиджик, а Скипджек и другие моряки, что оказались рядом, разом затихли, повернув уши в нашу сторону.

— Парни, давайте определимся, во избежание недоразумений, — доброжелательно улыбнулся я. — Мне довелось пересечь Тихий океан на кораблике в десять раз меньшем чем этот, причём в таких водах, где ветра дуют сильнее, чем у мыса Горн, а льдины встречаются даже летом. И чтобы не возвращаться дважды к вопросу, у кого круче яйца, скажу, что мне приходилось заниматься контрабандой в Польше и России, а это вам не можжевеловый ликёр из Голландии перевозить.

Разумеется, я не стал уточнять, эпоху, масштабы и возможности.

— Но нет, — добавил я. — В мои планы не входит вмешиваться в управление кораблем, мистер Спиджик. Вы капитан. Только вы.

Тем не менее шкипер приуныл. Делить власть ему не хотелось.

Мне и самому было боязно бросаться в бурные воды реальности. Я наверняка потеряю больше года жизни. Несмотря на выдающиеся способности корабля, он не мог пройти половину Земли быстрее, а у меня не было бы возможности «срезать углы». Взамен я мог присмотреть за кораблем и получал доступ в те порты, где мы сделаем остановки. Что касается безопасности, то в случае захвата или катастрофы, я всегда мог сбежать на шлюпке. Нет, не всегда. Во время бури шлюпку даже не спустишь. Риск, конечно имелся. Но я больше боялся самих контрабандистов. Они могли надышаться воздухом свободы и решить заняться иным промыслом.

— Вы собираетесь сохранить кораблю имя? — спросил Спиджик, когда мы с Уильямсом и господами офицерами ещё раз осматривали кормовые каюты, уже как хозяева. — Нужно решить этот вопрос перед оформлением документов.

— Нет. Я даже не понимаю, что оно значит. Не силён, знаете ли, в французском.

— Кажется, Коллонн — это имя какого-то чертова лягушатника, — сказал Слэйтер. — То ли их графа, то ли герцога.

— Нет, это название французской реки, — возразил Спиджик.

— Неважно, — сказал я. — Мы назовем его «Паллада».

Это первое, что мне приходило в голову при слове фрегат.

— Паллада? — удивился шкипер.

— Это греческая богиня, — пояснил я. — Сестра Афины или возможно другая её ипостась.

«Какая удачная идея», — похвалил я сам себя. — «У нас уже имелась вооруженная шхуна „Афина“, и „Паллада“ станет ей старшей сестрой».

— Ах, должно быть, вы имеете в виду Паллас, — пробормотал Спиджик.

— Паллас? Но ведь это немецкий учёный. Ничего не имею против него, но…

— Нет, нет, мистер Эмонтай. Это она самая, ваша богиня… не знал, что русские до сих пор ей поклоняются…

* * *

Всю весну мне приходилось разрываться между Лондоном и Викторией. Дело в том, что без Расстриги проводить уроки в начальной школе приходилось всем миром. В частности я внедрял в неокрепшие детские умы свою упрощённую грамматику. Заодно приглядывался и к потенциальным репортёрам — в качестве домашнего задания предлагал написать заметку о каком-либо событии или составить коммерческое объявление. Довелось мне провести и урок анатомии (жаль, у нас не имелось того пугающего плаката, что изображал человека со снятой кожей — сильное впечатление, как я уяснил, всегда способствует запоминанию материала). На мне же повисла вся география. Я рассказывал о разных странах, их экономической и политической мощи, социальном устройстве и быте, выдавая за учебный материал опыт своих путешествий. Ясютин с Тропининым преподавали арифметику, геометрию, механику, Хавьер обучал детишек испанскому языку. Не то, чтобы у нас складывалась хоть какая-то педагогическая система, но дело потихоньку двигалось.

С грехом пополам к началу лета мы довели до выпуска первую партию учеников. Встал вопрос, что делать дальше? То есть мальчиков-то разобрали быстро, кого в мореходное училище к Ясютину, кого в мастерские Тропинина, кого кадетами в туземную армию Ватагина, или помощниками факторов в распоряжение Комкова. А вот на девочек спрос оказался нулевым. Тропинин посмеивался, ведь это была моя идея, привлечь девочек к учёбе. Но я по-прежнему был убеждён в своей правоте. Тех, кто звёзд с неба не хватал, я устроил работать помощницами в учрежденных только что лавках (особенно связанных с миром моды). Но три девочки — Галка, Варвара и Дарья, проявили слишком много способностей, чтобы становиться простыми модистками. Все три были креолками, прижитыми местными индианками от наших зверобоев. Все три не знали отцов и воспитывались отчасти в Туземном городке, отчасти в компании, выполняя мелкие поручения. Они лучше всего символизировали нашу колонию.

Что ж, в перспективных проектах имелось достаточно вакансий. Строго говоря, там ещё конь не валялся. Лёшкины руки доходили только до технических дисциплин, кое-как развивалось аграрное направление, а потому именно девочкам предстояло выйти на передовой край всех прочих наук.

По сути юные креолки составили первый или скорее экспериментальный поток нашего нового заведения, которому со временем предстояло стать университетом. Пока же с тремя ученицами, без профессуры, материальной базы и даже отдельного здания, учреждение не тянуло даже на колледж.

Три девочки интересовались сразу всем, тянулись к знаниям, как побеги сахарного тростника к солнцу. Начальная школа не выявила у них особых склонностей и предпочтений, да и не могла выявить при столь сумбурной программе, убогом уровне обучения, постоянно меняющихся преподавателях. Для какого-то внятного тестирования тоже не хватало ни методики, ни материала. И тогда Анчо подал великолепную идею — предоставить выбор вышним силам.

Как раз на эту церемонию меня и занесло, когда я намеревался попрощаться с друзьями и оставить распоряжения на счет неотложных дел перед долгим отсутствием.

Анчо превратил рутинную процедуру профориентации вмистическое действо. Дело происходило в Большом зале компании. Высочайшая комиссия (все наши ветераны и несколько вождей) нацепила свои лучшие рубахи, перья и шкуры из дедушкиных сундуков.

Анчо в оленьей парке и торбасах (несмотря на теплую погоду), загрузив нервную систему мухоморами или ещё какой дрянью, возжёг тусклые светильники. Напевая шаманскую песнь, он положил в холщовый мешочек несколько глиняных фигурок, а затем, потряхивая мешочком в такт мелодии, стал наворачивать круги по залу. Когда круги сузились почти до точки, а песня закончилась, к Анчо стали подводить наших девочек. Мухоморщик протягивал им волшебный мешочек, предлагая пытать удачу. Все (кроме меня и Тропинина) отнеслись к жребию вполне серьёзно, как и подобает детям природы или полуграмотным обитателям фронтира. Предрассудки лучше любой мотивации или тем более назиданий закрепляли выбор жизненного пути.

— Только не Слизерин, — пошутил Тропинин перед первым подходом.

Но его шутку даже я понял с трудом.

Галка выудила божка с тремя ртами, что в трактовке Анчо означало изучение языков. Старый Мухоморщик и стал её первым наставником. Мне даже показалось,