Читать книгу - "Маленькие Песцовые радости - Инди Видум"

Это было понятно по долетавшим до меня через Метку репликам. Значит, скоро император либо прикажет привезти Живетьеву, либо помчится к ней сам, горя жаждой мести. Метка у него пылала, дай боже. Не повезет тому, на ком он сорвется.

Шелагин кивнул. Я снял защиту от прослушивания, и он распорядился остановиться рядом с ближайшим торговым центром, где мы расстались, я ушел в невидимость и поторопился вернуться к дворцу, потому что слышимость с расстоянием ухудшалась.

Поскольку я караулил обе метки: Живетьевой и императора, то не пропустил момент, когда метка Живетьевой начала двигаться. Значит, император отдал распоряжение доставить заключенную до окончания Совета, который уже двигался к завершению. И император вынужденно пообещал очередной назначить на завтра, когда первые результаты расследования будут у него на руках. Но вряд ли князья будут спокойно ожидать результатов, наверняка сегодня пройдет множество кулуарных переговоров.

Император из зала заседаний вышел и дал волю своему плохому настроению. Попадавшаяся по дороге прислуга удостаивалась таких эпитетов, что становилось понятно: нахватался столь образных выражений император если и во дворце, то только на конюшне. Наконец он остановился в каком-то помещении и потребовал принести туда чая, после чего некоторое время слышались лишь звуки работающей клавиатуры. Громкие звуки — похоже, совсем скоро клавиатура выйдет из строя. Время от времени император шипел почище кобры и разражался потоком ругательств. Так продолжалось до появления Живетьевой.

— В последнее время, Костенька, мы встречаемся куда чаще, чем раньше, — проскрипела она, опять притворяясь немощной старушкой.

— Знаешь, Арина Ивановна, и рад был бы не встречаться, но ваш род мне знатно нагадил.

— Мы? Ты, Костенька, ври да не завирайся, мы только и делаем, что работаем на твое благо. О себе не радеем, только о тебе, — вдохновенно сказала Живетьева.

— Бедные вы, несчастные. Ни сна, ни отдыха не имеете. Поди, и кино времени посмотреть не находите? Ничего, я сейчас этот пробел для тебя закрою. Покажу весьма занимательное кино с твоим внуком в главной роли. А оператором при нем были Шелагины. Такая честь для твоего внука.

Последнюю фразу он опять прошипел и, судя по тому, что метки были рядом, прошипел прямо в лицо Живетьевой.

— С интересом посмотрю, — невозмутимо ответила она.

Старческая надтреснутость из ее голоса исчезла как по волшебству. Что, однако, делает мотивирующая сила искусства: старушка кино еще не посмотрела — а уже груз лет с плеч сбросила.

Император включил видео с Живетьевым, чья бабушка просмотрела его без единого звука. Лишь по окончании спросила:

— Экая забористая алхимия Эрни досталась. Сомневаюсь, чтобы он принял участие в организации убийства Песцова — я ему это строго-настрого запретила.

— Не очень-то он на твои запреты оглядывался. Он и в организации убийства Шелагина-младшего поучаствовал, — буркнул император. — Есть видео, где твой идиот-внук нападает на Шелагина с сопровождающим. И есть видео, где те, кто убивали Илью, говорили про Живетьева. И кинжал там из изнаночного металла засветился, характерный такой, который был у Эрнеста. Так что не получится признать за постановку. Даже не думай.

— Неужели Шелагины Эрни выпустили живым? Какая жалость…

— Выпустили, в расчете на мое правосудие. А почему жалость-то?

— От него теперь пользы больше было бы от мертвого, — пояснила старушка, ничуть не переживая, что говорит так про внука. — Всегда можно было бы сказать, что признался под пытками, а потом его убрали, чтобы правда наружу не вылезла.

— Не жалко?

— Он знал, на что шел, когда все это вываливал под запись, — жестко ответила Живетьева. — У него устойчивость ко всем ментальным зельям, так что на это не спишешь. Но это пока он жив…

И задумчивость в голосе Живетьевой была такая нехорошая, что на месте Эрнеста Арсеньевича я бы превентивно умер. Впрочем, ему теперь переживать не о чем — он это уже сделал.

— Возможно, он был уверен, что это видео никуда не пойдет, так как знал, что записывающие его признания вскоре умрут?

— Наверняка так оно и было, — согласилась Живетьева. — Не волнуйся, Костенька, я у Эрни все выясню, как только ты меня выпустишь.

— Клятва, — напомнил император.

— Слишком важные события сейчас происходят, чтобы переживать о такой ерунде, Костенька. Под клятвой я не смогу столь эффективно действовать. Кроме того, много клятв отрицательно влияют на продолжительность жизни. Мы всегда были союзниками. Я всегда действовала в твоих интересах.

О действиях в интересах императора она повторяла столь часто, как будто надеялась, что сумеет это внушить собеседнику. Но тот оказался на редкость устойчив к внушениям.

— Неужели? Не помню, чтобы мы обсуждали шелагинское княжество в качестве одного из пунктов ближайшего плана.

— Потому что, Костенька, это был эксперимент. Я не хотела тебя обнадеживать раньше времени. Нам удалось расшифровать часть записей, о которых я рассказывала, и в них был раздел о создании реликвии. Мне стало интересно, смогу ли я заменить реликвию нашей и встроить ее в общую сеть. Точнее, даже не заменить, а слить две реликвии с переподчинением. А ты мою экспериментальную реликвию украл.

Сейчас она наверняка укоризненно покачала головой.

— Не выдумывай! — возмутился император. — Пока что именно ты украла мою реликвию. Что доказано.

— Костенька, мы с тобой все записи просмотрели со мной после выхода из сокровищницы. Куда бы я, по-твоему, ее могла засунуть?

— Под юбку. В самой сокровищнице запись не ведется, на что и был расчет.

— Костенька, да я же все время была у тебя на глазах! — возмутилась Живетьева на несправедливый поклеп. — Не было у меня возможностей задирать юбку так, чтобы ты не заметил. Да и не в таком я возрасте, чтобы задирать юбки перед мужчинами.

— Перед мужчинами — это одно, а перед реликвией — совсем другое, — упрямо бросил император, который для себя все решил.

— Ты меня совсем за дуру держишь, — возмутилась Живетьева. — Мне нужна была моя реликвия, у меня на нее завязан многолетний эксперимент. А ты меня обворовал совершенно беззастенчиво.

— Арина Ивановна, не заговаривай мне зубы. Давай вернемся к твоему внуку. Я просил вчера тебя быть со мной откровенной? Просил. В результате сегодня я еле-еле смог увернуться от прямого обвинения в