Читать книгу - "Скользящие души, или Сказки Шварцвальда - Елена Граменицкая"

Слезы заструились по щекам Кристины. Она пришла в заветную мастерскую в последний раз. Пришла, чтобы разбить сердце человеку, которого боготворила. Которым восхищалась. Которого всегда любила.

Внезапно у нее закружилась голова, запахи красок и олифы встали комом в горле, вызывая рвоту. Сдерживая спазм, она, не разбирая пути, стремглав выбежала на улицу. Свежий морозный воздух остудил голову и ослабил приступ. Несколько раз глубоко вздохнув, Кристина постепенно пришла в себя. Соскоблив комочек чистого снега с подоконника мастерской, положила в рот и с наслаждением проглотила.

Яков замер у распахнутой двери с кистью и доской для смешивания красок в руках, не в силах отвести от нее изумленных, радостных глаз.

— Любимая моя… — выдохнул он наконец. Сердце Кристины пронзила острая боль. — Как ты похорошела… — Он шагнул к девушке и, не обращая внимания на ее испуганный возглас, что было силы прижал к себе.

На минуту, не дольше, Кристина вновь испытала ощущение блаженного покоя. Совсем как раньше.

— Я почти закончил заказ для епископа Фрайбургского. Я спешил и не мог навестить тебя, моя родная. Но теперь, получив обещанное вознаграждение, я смогу просить у герра Вильгельма твоей руки.

Эти слова ударом молнии поразили несчастную грешницу. Вздрогнув от них, как от пощечины, она поспешно высвободилась из желанных объятий и, прячась от любопытных людских глаз столпившихся вокруг зевак, скрылась в мастерской. Яков, нахмурившись, вошел за ней, плотно прикрыв дверь.

Кристина вернулась к мольберту. Склонившаяся над мирно спящим младенцем Мадонна улыбалась ребенку ее губами. Ее глазами тепло смотрела на маленького Спасителя.

Картина была великолепна. Яков превзошел сам себя, вложив в этот образ всю нерастраченную любовь и восторженную страсть. Кристина тронула рукой еще влажную краску и, тяжело вздохнув, отступила на шаг от полотна.

Взволнованные глаза Якова сводили ее с ума. Он замер в молчании, ожидая объяснений. У Кристины от волнения пересохло в горле, она судорожно сглотнула и на одном дыхании произнесла страшные слова, которые исступленно твердила весь день, сидя в повозке, везущей ее в Марцелль:

— Яков, мне не быть твоей женой. Отныне и навсегда я принадлежу другому, потому что ношу под сердцем его ребенка. Прости, если сможешь, забудь недостойную и падшую. Прощай, мой Яков.

Произнеся несколько отрывистых, словно безжалостные удары кнута, фраз, каждая из которых исполосовала до крови сердце несчастного, Кристина развернулась и не оборачиваясь покинула ремесленную лавку. По ее щекам одна за другой катились слезы, кровавые слезы разорванного в клочья собственного сердца.

Остолбеневший Яков некоторое время не мог дышать. Жизнь покидала его с каждым шагом удалявшейся возлюбленной. Когда за ней захлопнулась дверь, первый судорожный вздох расправил легкие. На его лице не отразилось страдания, оно осталось непроницаемо-спокойным и немного торжественным.

Отойдя к столу, где смешивались пигменты, он достал склянку с угольной сажей. Запустив в нее кисть, вернулся к почти законченному полотну и недрогнувшей рукой полностью закрасил лицо Богоматери черным.

Потом согнулся пополам на полу мастерской и беззвучно зарыдал.

Прозрачные глаза за окном лавки пристально следили за происходящим. Тонкие губы мужчины зазмеились в усмешке:

— Богохульник… Снюхался с дочерью ведьмы, еретик… Гореть тебе отныне в аду, проклятый богомаз!!!