Читать книгу - "На пути Орды - Андрей Горюнов"

– Лучезарный Берке послал нас к тебе, доблестный Чунгулай… – начал один.

– Берке приказывает тебе срочно присоединить свою Орду к его армадам…

– Пора продолжить движение на Новгород…

– Берке сказал – хватит Чунгу стоять там и развлекаться…

– Отец сердит на тебя, Чунгулай! Он называет тебя «Чунгу»…

– Гнев вашего отца, лучезарного Берке, мне непонятен, – холодно и спокойно ответил Чунгулай. – Я послал ему вчера гонцов…

– Твоих гонцов обобрали по дороге, – насмешливо сказал Шалык. – Люди колдуна хитростью, без боя, отобрали у них драгоценности и прекрасных длинноногих услаждательниц, которых ты послал отцу… Очень глупые у тебя гонцы…

– Теперь твоими дарами наслаждается этот хитрый колдун, где-нибудь там, за болотами…. – язвительно добавил Балык, повернувшись к Берестихе… – Э-э-э-э! – изображая удивление, произнес он, коварно улыбаясь и глядя в сторону Берестихи, которую он как будто только что заметил, – сверкающую в лучах восходящего солнца тысячами серебристых осиновых плашек, покрывавших крыши наиболее богатых изб. – Стоит как ни в чем не бывало… Ты все еще не выполнил приказ лучезарного?

Шалык повернулся вслед за братом, и брови его удивленно взлетели вверх:

– Деревушка стоит до сих пор?!?

– Твои гонцы сообщили, что она пала под твоим мощным ударом…

– На чьи головы должен пасть позор лжи? Я спрашиваю тебя, Чунгулай?

* * *

Михалыч отодвинул пустую сковородку с недоеденным завтраком: яичницей из трех яиц вперемешку с кружками нарезанных сосисок, налил себе второй поллитровый бокал крепкого чая, почти заварки.

– Ну, Катерина, нечего сказать! – полковник Боков отхлебнул заварки и даже крякнул от удовольствия. – Я ведь вчера хоть и плох был, но думаю: эх, молодежь, небось на танцы зашвырнулась, задницами трясти… А вы… – Михалыч снова взял в руки ожерелье. – Клад! Форменный клад… Не сахар, конечно, твои Аверьяновы, да. Но вот теперь я вижу, не сахар они, да, но не горчица, не перец, не хрен…

– Ты лучше похмелись слегка, папа…

– Не учи, отца, не учи! Школьница! Я – полковник! Сейчас мать мне борща разогреет вчерашнего, буду как новый. …А ты у нас теперь – олигарх, вот как я понимаю. Или олигарша, как?

– Олигарша – это жена олигарха, по-моему.

– Да, не подходит! Ну, значит, олигархка, олигархиня… Олигарховка… Олигарх…истка!

– Нет, лучше похмелись! Сил нет! Да и врача вызови. Отлежись. Без тебя денек обойдутся.

– Да, все поймут – поминки. Весь штаб в таком же состоянии. Боеготовность – минус ноль. Да, ладно, сегодня, думаю, на нас не нападут! Спишем на реформу Вооруженных Сил. В конце-то концов, вон у других: ракеты не взлетают, корабли тонут, вертолет, если за день ни один нигде не разбился, – ну, значит, день не задался… – и ничего! Все при погонах, при кормушках, при виллах, при деньгах! Всем хоть бы хны! А мы что, не люди, что ли? Спецназовец, он что – не человек? Не каждый день полк офицеров теряет. Да еще таких, как Аверьянов: не сахар, не горчица и не хрен… Именно так и сделаю, Катя… Посплю до ужина. Подумаю… Да, Катька, рад я за тебя! С таким-то приданым, – миллион ведь, не меньше, – тебя любой теперь возьмет… Возьмет, не размышляя.

– Что?! – мгновенно вскипела Катерина. – Что ты сказал, остолоп, повтори!!!

– Глупость сказал, понял, – кивнул Михалыч. – Я с похмела всегда пургу гоню, не обижайся, Катя. Я отчего сказал-то? Да разве ж от похмелья? От радости же, от любви!

– Мама! – крикнула Катя в сторону кухни. – Кончай папе борщ греть. Четвертинку – и на боковую.

– Что случилось? – войдя в комнату с кастрюлей борща в руках, мама аккуратно отодвинула дном кастрюли ожерелье и серьги, поставила кастрюльку на стол. – Все налюбоваться не можете? Ешь! Сейчас дам тарелку и ложку.

– Он нефункционален, мама, – произнесла приговор Катя. – До обеда пусть спит, а потом поедет. Если нормальным встанет. А лучше бы до ужина.

– Как хочешь, дочка! Для тебя – все что хочешь! Все сделаю! Могу и до ужина спать!

– Посмотрим! Очухаешься – еще легенду ищи. Второй клад нужен. Другой. Чтобы с монетами был, ну, желательно, – понял?

Мать, сходив на кухню, молча поставила перед отцом запотевший «спутник агитатора»:

– Так, Катя? Ведь больше ему не надо?

– Нет, не надо. Пока еще одну хорошую легенду не найдет, вообще пить не будет! Понял, папа?

– Понял, Катя… Да это мне пустяк… Легенду найти – не клад… Да за минуту!

– Минута пошла!

* * *

Наконец-то Шило и Жбан нашли пещеру – начало подземного хода.

– Ну, мы и поплутали! – покачал головой Шило.

– Не удивительно, – кивнул Жбан. – Всегда считалось место заколдованным… Вот и ходили по кругу! Смотри! – воскликнул Шило. – Тут еще чьи-то следы! Не наши с тобой, нет!

– Кто-то вышел из крепости!

– Кто? Про ход знаем только мы, Афанасич и Николай.

– Наверно, Афанасич-то и вышел!

– Слушай, давай, здесь светло и лишних нет, глянем, чем Чунгулай собирался Берке порадовать. …Ох ты, – перстень… мужской… золотой… С рубином! А что в мешочке?

В мешочке – то ли просмоленном, то ли навощенном – был поражающий красотой женский гарнитур: ожерелье самоцветное, серьги чернь-золота, кольцо женское изумительное и браслет красоты-богатства, ценности неописуемой.

Драгоценности были усыпаны голубыми камнями, горящими на солнце лунным светом… Это были редчайшие в природе голубые бриллианты, но ни Жбан, ни Шило этого, конечно, не знали.

Камни были закреплены, вкраплены в узор филигранной работы, представляющий собой неведомые письмена.

– Да-а-а-а… – ошарашенно протянул Жбан. – Вот добыча, так добыча.

Освобожденные пленницы молча смотрели на драгоценности, потрясенные невиданной красотой и работой.

– Радоваться надо! – подмигнул им Шило. – Вы сами еще краше этого, – раз шли единым даром, понимаете?

– Да мы-то что… – робко сказала одна. – А тут один камушек, небось, целой деревни стоит…

– Вот не умеете вы себя ценить, девки! Просто обидно. …Ну, проходите. – Шило указал девицам на вход в пещеру. – Здесь темновато, но не бойтесь. Они – деревню стоят, а вы – каждая – дороже княжества!

* * *

– Ты хорошо меня слышишь, темник Чунгулай? – Шалык улыбнулся недоброй улыбкой. – Или тебе следует прочистить уши, заросшие мхом под сенью этих могучих деревьев, хранящих покой твоих воинов и их повелителя? Ты послал гонцов лучезарному Берке с вестью о том, что деревня растоптана и сожжена… Но это не так, как мы видим. Кто ответит за ложное донесение? На чьи головы ляжет позор этой лжи? А, Чунгулай?